божества, с другой – женские. Лучшая статуя посвящена Йеманжи, поскольку ее река питает Роузуотер, и стоит она последней. Джеку нравится неспешно прогуливаться от апартаментов до кабинета, приветствовать встречных и разглядывать дворик, высматривая виноватые лица курильщиков.

Когда он достигает кабинета, там его уже ждут двое секретных агентов. Ждут стоя, хотя рядом с дверью есть восемь свободных стульев. Сегодня пасмурно, но агенты в темных очках. А еще они вооружены.

– Господа?

– Мы здесь для обеспечения безопасности, сэр. – Когда агенты говорят, их губы почти не двигаются, поэтому Джек не понимает, кто из них это сказал.

– Я и не знал, что встречаюсь с президентом лично.

– Вы не встречаетесь с ним лично. Но мы все равно должны обеспечить безопасность.

– Mi casa, su casa. – Джек указывает на дверь и жестом велит своим телохранителям отойти.

Правительственные агенты измеряют кабинет с помощью лазеров, высчитывают точный центр помещения и устанавливают в этом месте некий прибор. Он цилиндрической формы, примерно метр в высоту. Джек такой уже видел: он сканирует кабинет в поисках следящих устройств и сигналов. На выполнение этой задачи прибору требуется ровно шестьдесят секунд. Потом агенты убирают его и выключают кондиционер. На этот раз один из них выдергивает чеку из чего-то, что кажется Джеку гранатой. Агент забрасывает ее в кабинет Жака и закрывает дверь. Они ждут в молчании, и Джеку кажется, что его кабинет вот-вот взорвется.

– Фунгицид, – объясняет один из агентов две минуты спустя.

Джек кивает, как будто понимает, зачем это нужно. Когда тишина становится неловкой, он погружается в чтение документов на телефоне-имплантате.

Телохранители не сводят с него глаз.

По прошествии пятнадцати минут они обмениваются кивками и входят в кабинет. Там они устанавливают на расстоянии в три фута друг от друга два флага: на каждом три вертикальные полосы – зеленая, белая, зеленая – и герб Нигерии по центру: поддерживаемый лошадями щит с символическим, похожим на букву Y слиянием рек Нигер и Бенуэ и орлом наверху. Джек не понимает, зачем это нужно. За его столом и так стоит флаг, а на стене над ним висит герб. Между флагами агенты ставят голопроектор. Один из них указывает на конкретную точку на полу.

– Встаньте сюда, сэр.

Когда он подчиняется, оба агента достают пистолеты, и Джек невольно представляет себе расстрел на месте.

– Ребята, вы ведь знаете, как работают голограммы, верно? Его не будет в комнате вместе с нами. Его невозможно убить. По крайней мере, в ходе этого разговора, – «разве что я выдам ему информацию, от которой с ним случится инфаркт или инсульт».

– С юридической точки зрения, господин мэр, он находится в этой комнате. Мы обязаны следовать протоколу.

Динамики выплевывают государственный гимн. Джек встает по стойке смирно, а в воздухе над проектором, подобно туману, сгущается плазма. Появляется президент. Он набрал вес, подмечает Джек.

Действующий президент никогда ему не нравился, но Джек принуждает мышцы лица сформировать улыбку. Искренне улыбаться – базовый навык для политика.

– Ваше превосходительство…

– Утихни, пожалуйста.

– Сэр?

– Я велел тебе заткнуться, и я имею в виду не только этот разговор. Передо мной сейчас все сто шестьдесят два служебных письма на тему независимости Роузуотера, которые ты прислал мне за последние шесть месяцев.

– Сэр, если вы только позволите мне…

– Или ты утихнешь, друг мой, или агент Гбадамоси тебя арестует. Уверен, если мы напряжем наше коллективное воображение, мы придумаем, в каком федеральном правонарушении тебя обвинить.

Джек прикусывает язык.

– Слушай внимательно. Я могу созвать Законодательное собрание и лишить Роузуотер юридического статуса. Мы можем сравнять его с землей, как Мароко в Лагосе. Ты помнишь Мароко? Нет, ты ее не помнишь, потому что ее отменили. А не будет Роузуотера – не будет и тебя. Нельзя же быть мэром пустого места, верно?

Джек не отвечает.

– Ты оглох?

– Вы велели мне утихнуть.

На протяжении следующих двадцати секунд президент извергает проклятия.

– Жак, твоя просьба обсудить независимость Роузуотера в Законодательном собрании отклонена. Ты не будешь больше присылать мне подобных запросов. В течение шести месяцев после этого разговора ты проведешь выборы на пост мэра. Вы поняли меня, господин мэр?

– Да, ваше превосходительство.

– Хорошо. Ты хотел привлечь мое внимание. Ты его привлек. Поразмысли о том, что случилось с последней фракцией, желавшей добиться независимости от Нигерии. – Президент с чем-то возится. – Как мне отключить эту хуевину? Только время зря трачу. Что? Я все еще на связи? Как мне…

Изображение зависает, а потом исчезает.

Час спустя Джек все еще стоит на том же самом месте, вдыхая вонь фунгицида. Он ожидал, что президент ему откажет, но думал, что этот отказ примет форму вето на результат голосования, а не этого… расстрела на месте. Джеку нужно – необходимо – дополнительное время. Эта спешка ему ни к чему, однако он уже бывал в подобных ситуациях.

В Роузуотере всего одна тюрьма. Располагается она в районе Тайво, и знающие люди способны оценить иронию этого, поскольку первым заключенным тюрьмы Тайво стал тот самый Тайво, чье имя носят и тюрьма, и район.

Джек нервничает тем больше, чем сильнее отклоняется от своих планов на день. Он любит предсказуемость, и расписания, и методики управления временем, однако ему нужно повидаться с Тайво. Начальница тюрьмы спрашивает, нужна ли ему «белая комната», но Джек отказывается. Он сидит в самой обычной комнате для посетителей, в которой никого нет. Часы посещения еще не начались. Начальница спрашивает, скольких охранников с ним оставить.

– Спасибо за беспокойство, но Тайво мне вреда не причинит, – говорит Джек.

Проходит двенадцать минут – Джек их считает. И все же он удивляется, когда входит Тайво.

– Так-так-так. Кого я вижу? Да это же наш шеф, почтенный мэр Джек Жак собственной персоной. Ты ведь до сих пор так себя называешь?

– Да, Тайво, меня зовут именно так. С тобой хорошо обращаются?

– Это тюрьма, Джек. Ты позволил им посадить меня за решетку. Мы так не договаривались.

Джек ослабляет узел галстука.

– Ты неправ. Я не нарушал нашей сделки. Это ты попытался убить правительственного агента. Я не властен над правительством, Тайво. Я тебе об этом говорил, и тогда, в пятьдесят седьмом, ты это знал и все равно так поступил. Да еще и сраного робота использовал. Улики.

Тайво фыркает, цыкает и отмахивается:

– Вы, богатеи, вечно поедаете свою жратву мелкими кусочками.

– Я не всегда был богатым, Тайво.

Тайво изменился несильно. Так и остался тем парнем из первых дней Роузуотера, когда город был построенной на скорую руку кучей времянок в окружающих