Я откинулся на спинку стула. Я не хотел, чтобы он знал, но теперь я чувствовал, что у меня нет выбора, кроме как рассказать ему. — Говорят, что Никколо арестован. Он поставлял продукцию в Бельгию. GDF надеется настроить его против семьи.

Его лицо побледнело. — Нет, это невозможно.

Я молчал, давая ему посидеть с информацией. Мы все знали, что это могло значить.

— Папа, Никколо никогда бы этого не сделал. Он лоялен.

— Слишком легко заставить человека что-либо сделать против его воли, особенно когда его жизнь находится под угрозой.

— Не Никколо. Он бы этого не сделал.

Я не был так уверен. Я сломил дух слишком многих людей, чтобы думать, что это невозможно.

Габриэле достал телефон из кармана и начал листать. — Когда его арестовали?

— В ночь перед моим отъездом.

— Вот его последнее сообщение мне. Так я знаю, что он не в отпуске. Он протянул мне свой мобильный.

Я просмотрел тексты, в которых говорилось о планах пойти в клуб на следующую ночь. Было много персиковых эмодзи. Затем Габриэле предпринял несколько попыток связаться с Никколо в последующие дни, но ответа не было.

— Значит, он может быть в тюрьме, — допустил я. — Что означало бы, что у него нет доступа к своему телефону.

— За исключением того, что он отключил службы определения местоположения. Так что я думаю, что телефон у него с собой.

— Что? — я протянул Габриэле его мобильный. — Покажи мне. И, пожалуйста, скажи, что ты не настолько глуп, чтобы включить свое местоположение, чтобы его увидел весь мир.

— Папа, я не такой уж идиот. Мы с Никколо пользуемся этим приложением, и у нас включено местоположение только друг для друга. — Его большие пальцы быстро двигались, затем он показал мне экран. — Видишь это? — Он переключил его в режим призрака.

Я не знал, что это значит, но я поверил тому, что сказала Габриэле. — Когда?

— Я не знаю, но он был активен в последний раз утром, когда ты уехал. Это значит, что он не был в тюрьме.

Мне нужно позвонить Серхио прямо сейчас. Но сначала я должен извиниться перед Габриэле.

— Мне жаль, что я сомневался в тебе. Это полезно, figlio mio.

Он откинулся назад, и на его лице расплылась улыбка. — Так это значит, что я могу остаться с тобой здесь, в Нью-Йорке?

— Боюсь, если я скажу тебе нет, ты найдешь другой самолет, чтобы вернуться обратно.

— Вероятно, спасибо, папа.

Я поднял руку. — Это не только мое дело. Ты должен позвонить матери и спросить ее разрешения. Если она скажет да, то ты можешь остаться.

— Хорошо.

— И позвони брату. Ты напугал его до полусмерти своим исчезновением.

— Да, папа. Я сделаю все, что ты скажешь, когда бы ты ни сказал. Я не причиню тебе никаких хлопот.

— Ты сделаешь все, что я скажу? Даже если я запру тебя в доме и на территории?

Его энтузиазм значительно померк. — Но зачем, если никто не знает, кто мы в этом городе? Мне сказали, что ты выступаешь под именем ДиМарко.

— Потому что так безопаснее. И ты не будешь подвергать сомнению мои приказы, figlio mio.

— Ты скажешь мне, почему ты здесь?

— Нет, но не потому, что я тебе не доверяю. Мне нужно сначала кое-что уладить.

— Хорошо, но я здесь, чтобы помочь. Я тоже беспокоюсь о Никколо.

Я отправил его позвонить матери и брату, а затем уставился в окно, размышляя. Если Никколо не был в тюрьме, то почему Росси солгал об этом? Возможно, Росси получил ложную информацию от Пальмиери, но более вероятным сценарием было то, что Росси солгал мне. Но зачем? Просто чтобы найти Флавио Сегрето?

Мне не нравилось, когда меня использовали. Еще меньше мне нравилось, когда мне лгали.

Мне нужно выяснить, как связаны эти части. И что-то подсказывало мне, что Флавио Сегрето — ключ.

Глава одиннадцатая

Валентина

Дел было слишком много, чтобы брать больничный.

После того, как Лука высадил меня, я заставила себя собраться на работу, все время покусывая крекеры и потягивая имбирный эль. Конечно, я посмотрела, что означает fiore mio, как только вернулась домой. Это переводится как мой цветок, ласковое слово на итальянском.

Мой цветок.

Это было и красиво, и мило, и совершенно сбивало с толку. Мы ведь не были на стадии нежности, не так ли? Он, должно быть, шутил надо мной. Может быть, цветок на итальянском означает глупую девчонку, которая слишком много выпила и блевала на тебя?

— Ух ты, ты выглядишь… — Роберто поджал губы, когда я вошла в ресторан около часа дня.

— Я знаю, — сказала я. — Я выгляжу дерьмово.

— Я собирался сказать, плохо.

Брови Джованни нахмурились, когда он меня осмотрел. Я узнала, что он не слишком разговорчив, несмотря на мои усилия завязать с ним разговор.

— Слишком много вина, — сказал мой новый шеф-повар. — Я тебе что-нибудь приготовлю.

— Я не могу беспокоить тебя из-за этого. — Я положила руку на живот. — Кроме того, я не уверена, что смогу это удержать.

— Чепуха. Еда — лекарство от большинства жизненных недугов. — Он уже разогревал сковородку, его руки, покрытые татуировками, быстро двигались. — Сядь, синьорина.

— Да, садись. Per favore, Val, — сказал Роберто, пододвигая мне табурет. — Мы поговорим, пока ждем.

Я бросила сумку на чистую станцию подготовки, затем опустилась на табурет и скрестила ноги.

— Извини, что я так много пила вчера вечером и оставила тебя запираться, — сказала я Роберто. — Книжный клуб немного вышел из-под контроля.

— Ma dai, — сказал Роберто, его карие глаза были добры, когда он изучал меня. — Вот что делают молодые женщины. Ты заслуживаешь немного веселья. Allora, я думал, ты рассердишься на меня за то, что я сдал тебя синьору ДиМарко.

Я вспомнила, как Лука вошел в ресторан с дикими глазами, пока не заметил меня. Затем он обошел барную зону, поговорил с каждым из мужчин и каким-то образом убедил их всех уйти. Он не повышал голос и не устраивал сцен. Вместо этого он оставался тихим и контролирующим, но достаточно настойчивым, чтобы освободить помещение. Обычно мне приходилось угрожать и кричать, чтобы освободить бар на вечере книжного клуба.

— Я не сержусь на тебя, — сказала я. — Но я не понимаю, зачем ты ему позвонил. Что-то случилось?

Роберто покачал головой.

— Синьорина, это то, что могло произойти. Те мужчины в баре ждали, кружась, как гиены. Молодые женщины, которые слишком много пьют, подвергаются риску в таких ситуациях.

— Но это то, что мы