Я услышал беспокойство в голосе Леонардо. — Кто?

— Габи.

Я замер, прижав телефон к уху. — Объясни.

— Мы искали его весь день. Он исчез ночью.

Как Габриэле мог исчезнуть? Мальчики никогда не были одни, их почти все время охраняли. — Вы проверили…

— Папа, — прервал он. — Я проверил везде. Никто его не видел. И его машины здесь.

Моя грудь сжалась так сильно, что я не мог дышать. Это как-то связано с Сергето? Пальмиери забрал моего младшего мальчика?

Или это был один из моих бесчисленных врагов?

Края моего зрения дрогнули, мой разум закружился. Это был мой самый большой страх как отца, что я не смогу уберечь одного из своих детей. Но охранники должны были следить за обоими мальчиками. Так что, черт возьми, произошло?

За это я бы с кого-нибудь живьем кожу содрал.

Я услышал разговор. Это был Альдо, поэтому я посмотрел на него, но он ухмылялся в зеркало, разговаривая с кем-то по мобильному. Чему он, черт возьми, так радуется?

Я снова обратил внимание на Леонардо.

— Кто последний видел его?

— Он был в клубе с какими-то ребятами. Камеры показывают, как он уходит с охранником около полуночи.

Я не удивился, что Леонардо достал записи с камер наблюдения. Мой мальчик был таким умным. Мои мысли метались, когда мы подъезжали к выходу. Мне нужно немедленно сесть на самолет. Нельзя терять времени.

Вместо того, чтобы пропустить нас, один из охранников подошел к машине. Это было странно. Альдо опустил окно машины и положил руку на раму. — Che cosa? — спросил он охранника.

— Папа, ты еще там? — спросил Леонардо мне на ухо.

— Да, — ответил я. — Я буду в самолете в течение часа.

Охранник говорил Альдо: — Он просто появился. Мы не знали, что делать.

Кто-то здесь был?

— Кто? — рявкнул я.

— Что там происходит? — сказал мне на ухо Леонардо.

— Габриэле здесь, дон Бенетти, — сказал охранник, заглядывая на заднее сиденье ко мне. — Он прибыл около десяти минут назад.

— Что за хрень! — закричал Леонардо, очевидно, услышав.

Я крепко стиснул челюсти. Cazzo madre di dio! 58Габриэле был здесь, в Нью-Йорке. Облегчение и гнев боролись внутри меня. Мои пальцы сжимали стеклянно-металлический прямоугольник в моей руке. — Габриэле нашли, — процедила я сквозь зубы, когда Альдо начал движение. — Он здесь, со мной, судя по всему.

— Этот урод! — прошипел мой старший сын. — Я думал, он умер.

— Он может быть таковым, когда я с ним разберусь, — тихо сказал я. — Мы поговорим позже.

Я повесил трубку, а затем рассеянно постучал мобильником по ноге. Глупость, полнейшее безрассудство. Если бы я сделал что-то подобное, мой отец бы избил меня до полусмерти.

— Он взял с собой охранника, — сказал Альдо с переднего сиденья. — Они летели частным образом под вымышленным именем. Он сделал это умно.

— Ты знал?

— Я узнал об этом на минуту раньше тебя. Не будь с ним слишком строг. Ты же знаешь, каковы шестнадцатилетние мальчики.

Нет, не знал. Потому что в шестнадцать лет я делал все, что говорил мне отец, не смея сделать шаг за пределы. Он был жесток и беспощаден, решив сделать из своего старшего сына могущественного дона.

Я запер все это, когда машина подъехала к входной двери. Я вышел и рванул по ступенькам. Вход был пуст, только обычный сухой фонтан, окруженный золотыми херувимами.

— Габриэль! — крикнул я. — Где ты, черт возьми?

— Ciao, Papà! — Мой младший сын появился наверху лестницы, на его лице была широкая улыбка. Один из солдат был с ним, и его удрученное выражение лица сказало мне, что он был достаточно умен, чтобы беспокоиться.

Я указал на солдата. — Я разберусь с тобой позже. — Сыну я сказал: — Иди в мой кабинет. Сейчас.

— Папа, — сказал Габриэле с тяжелым вздохом, спускаясь по ступенькам. — Не сердись на Тото. Я не дал ему выбора.

Я не хотел этого слышать. По крайней мере, этот солдат должен был сообщить Серхио о том, что происходит.

— Следуй за мной, — сказал я и направился в свой кабинет. Я был в ярости. В то время, когда мне и так приходилось справляться со всем этим, теперь Габриэле тоже приходилось действовать? Разве он не понимал, насколько опасно покидать дом, не говоря уже о том, чтобы приходить сюда с одним-единственным человеком, который будет его защищать?

Я буквально слышал голос отца, ругавшего меня за мои промахи с сыновьями.

Ты слишком мягок с ними. Они никогда не смогут справиться с ответственностью после того, как тебя не станет.

Я держал дверь кабинета открытой. Габриэль вошел, его угрюмое выражение лица говорило мне, что он недоволен тем, как все происходит. Что было чертовски плохо.

Он был молод и незрел. Он не понимал ответственности быть Бенетти.

Но он поймет.

Я наблюдал, как он усаживается в кресло. В то время как Леонардо больше походил на свою мать, мой младший сын был точь-в-точь как я в том же возрасте, высокий и долговязый. Его волнистые волосы спадали на лоб и падали на глаза. Он был магнитом для кисок, и он это знал. Охранники часто жаловались на плодовитую сексуальную жизнь Габриэля, говоря, что он трахает все, у чего есть сиськи. Я продолжал надеяться, что он найдет себе любовницу или девушку, как Леонардо, но Габриэле, казалось, был полон решимости трахнуть весь регион.

Я прошел через комнату и занял свое законное место за столом.

— Объяснись.

— Не злись. Я пришел сюда, потому что знаю, что Никколо пропал. Я хочу помочь найти его.

Никто не должен обсуждать Никколо в присутствии моих сыновей. Я пытался отдалить их от этого. — О чем ты говоришь?

— Папа, я не глупый. Мы с Лео оба знаем, что происходит.

Мои мальчики были близки с Никколо, и я не хотел, чтобы они были втянуты. Потому что если Никколо действительно поговорил с GDF, был только один способ, которым я мог справиться с таким предательством.

— Кто тебе сказал?

Мой сын поднял подбородок. — Я не скажу. Я не хочу, чтобы у них были проблемы.

Опершись локтями на стол, я сцепил пальцы и сделал несколько вдохов. — Наш кузен пропал, но, скорее всего, все еще в Италии. Как приезд сюда поможет его найти?

— Потому что дяди меня не слушают. Они утверждают, что с Никколо все в порядке, просто он в отпуске. Но я знаю, что ты мне поверишь, когда я скажу, что могу помочь.

— И чем ты можешь помочь?

— Я провел с ним больше времени, чем