выглядывал узкую расщелину в скале, которая выведет его на нужное ему место. Он знал, что если Мать Мира, в чью обитель он сейчас пришел, решит, что его визит неуместен, то поворот он не увидит. Однако буквально через десяток шагов слева в горе появился проход с узкой, извилистой тропинкой, идущей вверх между скал. Фёдор пошел по нему, и через некоторое время впереди забрезжил мягкий свет. Он прошел еще немного и за очередным поворотом увидел растущие на скалах необычные цветы – белые, с легким голубоватым оттенком, похожие на очень большой ландыш, цветы светились теплым мягким светом. Цветок Жизни, артефакт, помогающий при проблемах со здоровьем, тяжелых болезнях или, как ему сейчас требовалось, дающий силы для восстановления. Поклонившись и поблагодарив хозяйку обители, Фёдор сорвал один из цветков. Не удержался, осторожно поднес цветок к лицу, чтобы почувствовать аромат. Немного озона, немного клубники. Запах ци, как говорил ему один знакомый китаец.

Выпрямившись и взяв цветок обеими руками, он настроился на выход. Возвращение в физический план было тяжелым. С каждым квантом внимания, переходящего в тело, его все больше подавляло чувство тяжелейшей усталости. Он почувствовал спиной доски пола, затекшее тело, ощутил страшнейший внутренний холод и, прилагая огромные усилия, открыл глаза. Кикимора была рядом. Увидев его пробуждение, она улыбнулась острозубым ртом и произнесла:

– Проснулся, любовничек? Он просил не выпивать тебя всего, – она облизнула губы длинным зеленым языком. – Я с трудом удержалась. Уж больно ты сладенький.

Фёдор застонал и попробовал перекатиться на бок.

– Хочешь позу поменять? – происходящее явно забавляла кикимору. – Я не против, да только ты так быстрее устанешь, сознание потеряешь и к нему вернешься. Вот так пару дней побултыхаешься и умрешь – или, что вероятнее, у него навсегда останешься.

У Фёдора сохранялось еще раздвоенность внимания. Одной частью своего сознания он пытался вернуть контроль над телом и, сцепив зубы, медленно вставал на колени. На внутреннем же плане он взял цветок в обе ладони и поместил его на грудь. Цветок засветился ярче, вошел внутрь его, и по телу сразу стало разливаться тепло.

Окончательно выйдя из астрала, он полностью сконцентрировался на физическом мире. Становилось теплее, зубодробительный холод медленно проходил – и стало заметным легкое золотистое сияние, исходящее от Фёдора. Кикимора всполошилась:

– Это еще что? А ну стой!

Она попыталась оплести его своими зелеными лентами водорослей, но они остановились, натолкнувшись на золотое сияние. Фёдор не глядя пошарил рукой, подтянул за лямку ранец и, шатаясь, встал, волоча его за собой по полу.

– С-с-стой! Он меня накажет, если я тебя отпущу… – в голосе кикиморы появился страх.

– Верно, – прохрипел Фёдор, плечом открывая дверь на улицу. – А потом я вернусь. И тебе добавлю.

Цепляясь за перила, он практически скатился с крыльца. Доковыляв до дороги, все-таки споткнулся и упал. Сил подняться уже не оставалось. Перевернувшись на спину, он потянул из кармана сигнальный пистолет и, держа его дрожащими руками, выстрелил вверх. С оглушающим свистом взвилась вверх сигнальная ракета, осветив красным светом деревенскую улицу.

После пары очень долгих минут улицу озарило электрическим светом и раздался громкий рев. Въезжая в деревню, ротмистр включил сирену – либо чтобы нечисть напугать, либо, что более вероятно, чтобы себя приободрить. Полицейская машина, обдав Фёдора пылью, остановилась в паре метров от него. Из кабины с грохотом и трехэтажным матом скатился Афанасьев:

– Чуть не переехал! Ты зачем на дороге разлегся?

Фёдор почувствовал, как его схватили за грудки и рывком поставили на ноги.

– Живой? – ротмистр пригляделся и спросил уже немного испуганно.

– Да… – прошептал Фёдор непослушными губами. – Мне бы согреться.

Ротмистр одним движением оторвал его от земли и на руках внес в кабину. Руссо-Балт оглушительно свистнул, разворачиваясь на улице, и, с хрустом снеся палисадник, рванул на выезд из деревни.

Фёдор балансировал на грани беспамятства.

– Держись, парень, тут рядом… – как через вату доносился голос полицейского.

Он почувствовал, как они остановились, и его опять понесли на руках.

– Алексей! – Рык Афанасьева над ухом заставил вздрогнуть и помог удержаться от очередного провала в беспамятство. – Водки! Быстро! И полотенце!

– Ты опять? – это был испуганный и немного сонный голос старосты.

– Дурак! Парня растереть надо! Он холодный, как из проруби! И беги баню топить!

Поняв, что он уже в безопасности, Фёдор расслабился и провалился в небытие.

Утром его разбудил крик петуха. Открыв глаза, Фёдор огляделся. Он лежал в небольшой комнате на узкой кровати с латунными шарами на спинке, накрытый стеганым одеялом. Его одежда, аккуратно сложенная, лежала рядом с изголовьем на низком табурете. Шатаясь, он встал и медленно оделся. Тело ломило так, будто вчера он весь день рубил дрова, а после заката еще и бегал с ними вдоль по Тверской улице.

В доме было пусто. Найдя выход, он вышел во двор и сел на завалинку, привалившись спиной к стене и подставив лицо яркому солнцу. Нужно было осознать произошедшее и понять, что делать дальше. Он достал из кармашка на поясе четки и стал вспоминать, задумчиво перебирая их в руке. Где он ошибся? Вначале все было хорошо. Он правильно оценил ситуацию и действующие силы. Да, неожиданным оказалось сопротивление кикиморы к призыву и то, что она не вышла к нему, когда он был максимально готов. Это демоническая поддержка и влияние порчи, накрывшей деревню. Но в итоге то он дотянулся через астрал и там уже наделал массу ошибок. Дурацкий прыжок, чтобы взять силой, а не продолжение атаки с тем, чтобы ослабить окончательно и спеленать. Самоуверенность. Неожиданная сила кикиморы, когда его самого захватил демон, а она прошла в другой план и напала на Честера.

Он вспомнил покачивающуюся в переплетении болотной травы мертвую голову его зверя. Схватив маленький камешек с земли, он с резким выдохом:

– С-сука! – запустил его в растущий рядом куст. Затем выпрямился и закрыв глаза сделал несколько глубоких вдохов успокаиваясь.

Ну ладно, отольются еще кошке мышкины слезы. Отольются спокойно и неотвратимо. Без истерики.

Он вернулся к анализу. Дальше все было сделано хорошо. И от демона ушел, и от кикиморы. Хоть и по краю прошел, но справился. Да и эта встреча с Мэйлинь. Но эта встреча, похоже, что еще продолжится, а ему сперва нужно тут дело доделать.

Он услышал шорох рядом с собой. Повернув голову, увидел старосту, который, привалившись плечом к углу дома, задумчиво на него поглядывал, набивая трубку табаком из кисета. Улыбнувшись его взгляду, староста спросил:

– Ты как себя чувствуешь?

– Уже лучше, – Фёдор пошевелил плечами, – явно лучше.