Сон пришел мгновенно, накрыв кровавой пеленой бушующего в жилах огня. Спустя время туман развеялся, показалась тропинка и в сновидение Слэтча вошла самовила. Неуловимая, едва видимая, сотканная из капель росы и радуги, узнаваемая лишь по голосу, она легкой тенью скользнула в сон, неся с собой прохладу и запах спелых ягод, покой и предвкушение.

Пес в душе человека заскулил от счастья и забил хвостом в восторге от мимолетной ласки. Человек в корнях дерева расслабился и улыбнулся в сне.

* * *

Зерг Гатто Норт из рода Северных Диких торопился прибыть в столицу номады до Ночи полной Радуги. Женщина, скачущая рядом с ними на кобальтовом лисконне, сводила с ума. Мужчина давно познал сладость и строптивость женской натуры, нежность и гордость, любовь и ласку. Прохладно реагировал на заигрывания лучших невест номады, включался в игру с удовольствием, если ему приглянулась вилда. Но жениться не торопился. Последние лет десять старейшины рода открыто намекали Зергу на то, что пора обзаводиться семьей и наследниками.

Но упрямый Северный Дикий ждал свою кошку, уверенный, что богиня Ирида подскажет-покажет ему ту самую единственную. Хвала Радуге, у северного народа не в привычках женить насильно, по расчету и выгоде, как у островитян западного королевства. Без обоюдного желания и радуги, мимолетной искрой пронзающей мысли и душу при встрече двух частей одного целого, северяне не связывали судьбы. Дикий север и без того не баловал теплом, чтобы еще и у домашнего очага давиться льдом навязанных отношений.

Давно ушла в века и традиция драться за желанную женщину. Нет, не с мужчиной. С самой кошкой. И если возлюбленная после хорошего боя падала на спину, сдаваясь и подставляясь под удар, воин понимал, что влечение взаимно и можно смело признаваться в чувствах, не боясь получить хвост от жиндрика в придачу в расцарапанной морде. И это в лучшем случае.

Северные кошки, в отличие от изнеженных южных, игривых восточных и высокомерных западных, не боялись никого и ничего. Бывали безрассудными в охотах и походах, агрессивными, когда дело касалось защиты семьи и близких. Но нежными и покладистыми становились в руках возлюбленного. Хотя коготки всегда держали наготове.

Запах Огненной Дикой будоражил кровь и выводил из себя зверя внутри. Его Ир-А-Бис – снежный кот севера – сходил с ума и одновременно мурчал как котенок. Изводил Зерга жаждой свободы и немотивированной агрессией о отношению к Фелино. Кот жаждал обмять кошку, оставить на ней свой запах, чтобы любой другой зверь с первого вдоха осознавал простую истину: не подходи, моя!

Иномирянки со странным именем Наташа так ни разу за все время пути и не заметила, как Ир-А-Бис Зерга реагирует на ее огненную кошку. Но ее ипостась в первую же ночь откликнулась на зов снежного зверя и с удовольствием гуляла хвост в хвост дорогами сна по диким заснеженным полям Севера.

Кар-А-Кал Талы Шат Мау, женщины из рода Огненных Диких, степная рысь радужного мира, была прекрасна. В полной мере оценив грацию, мощь и силу в драке, Зерг осознал тогда, прижимая южанку к земле, вот она – женщина всех его радуг и снов, «динхэ» его сердца. Это древнее слово «суженая» номады все реже и реже вспоминали и вырвалось оно у него непроизвольно. Но откликнулось солнцем в самом центре груди и сверкающей радужной дорожкой пролегло от центра души Северного Дикого к дикой новорожденной вселенной Кар-А-Калы иномирянки.

Радужная нить, связавшая его зверя с прекрасным зверем Талы, становилась все крепче с каждым вдохом и выдохом, с каждым взглядом. Петля за петлей оплетала она Зерга, связывая все инстинкты и чувства в единое желание – пройти вместе с Огненной Дикой весь путь Змеи до самого конца радуги. Чтобы там, на краю последней из кошачьих жизней, глотнув сладкой дождевой воды из озера божественной Ириды, переплетя хвосты, одновременно шагнуть за радугу.

Впервые испытав подобную связь, Северный Дикий не знал, что и думать. Ни о чем, даже отдаленно похожем, никто и никогда ему не рассказывал. Все счастливые пары, с божественного благословения нашедшие друг друга, говорили всего лишь о радужных молниях, сиюминутным всполохом пронзавших солнечные сплетения друг к другу.

Что происходило с ним, Зерг не понимал, а потому старался держаться на расстоянии от иномирянки, подозревая, что все дело в наступлении Ночи полной Радуги. Стиснув зубы, мужчина гнал маленький отряд вперед, в Каракал-Олу, к шаману. Там ждало успокоение и защита от удушающего пояса Ириды, который все шире и шире окутывал Этамин – самую яркую звезду в созвездии Дракона.

* * *

Фелино мучился после разговора с Талой Шат Мау или Наташей, как называла себя иномирянка. Из добрых побуждений, видя как мучается брат и чувствуя, как сходит с ума его зверь, парень решил всего лишь объяснить женщине, почему брат так холоден и отстранен. Но, по всей видимости, сделал только хуже.

– Не обижайся на брата, – попросил он Наташу, как только они отошли от поляны, где остановились на отдых и сон. – Ты ему нравишься, но он не понимает, как себя вести.

А в ответ на ее «почему» так и не сумел объяснить ничего путного, кроме пространного рассуждения о том, что Тала из другого мира и Зерг не станет переходить дорогу божественной Ириде.

Его брат и не станет? Ха. Если Зерг Гатто Норт из рода Северных Диких решил, что эта женщина – «динхэ» его сердца, радуг и снов, ничто и никто, даже сама празмея Ананта не остановит брата(не приведи Кот ее увидеть!).

В отличие от Зерга, Фелино слышал позабытое слово «динхэ» от своей матери. Номада с восточных островов, она владела магией ветра и света. Маленький Фел очень любил кататься верхом на маминой спине и радостно взвизгивал, когда кошка, присев на задние лапы, пружинисто подпрыгивала и, распахнув огромные бархатистые крылья, стремительно взмывала в небеса.

Длинный хвост крепко обвивал его за талию, но Фелино все равно руками крепко цеплялся за густую шелковистую шерсть материнского зверя. А вечерами мама рассказывала ему сказки своего острова. Тогда-то парень и узнал о том, что в самой что ни на есть глубине веков, задолго до того, как тубаны стали большими в оазисах, а самая короткая ночь в году стала Ночью полной Радуги, влюбленные номады не просто обретали друг друга.

Их связывала половинками своего поясом божественная Ирида однажды и навсегда еще до рождения, когда он и она качались на радуге в божественных чертогах. Обе сущности: и человеческая, и кошачья, обретая друг друга, сливались в единое целое. И если за радугу уходил кто-то из пары, другой мог прожить долго, но «динхэ» сердца, радуг и снов оставшегося в радужном мире исчезало за гранью вслед за парой.

«Динхэ», объясняла маленькому Фелино мама, это не просто «суженый» или «суженая». Эта душа ипостаси, которую Бурей Вечности вырвало на изломе Миров у народа номады и разметало по граням. С тех времен лишь малыми искрами от половинок божественного пояса довольствовались пары.

Кто-то не ждал чуда и, опираясь лишь на человеческие чувства, строил свою судьбу. Другие, согласно древней традиции, выбирали супругу после парного боя в Круге рода. Но главное, чтобы кот или кошка приняли выбор человека. А вот истинных или изначальных пар, связанных до рождения больше не случалось.

Никто не знал, по какой причине богиня Ирида лишила такой милости народ номады. Но рано или поздно предназначенные-до-рождения все-таки рождались в радужном мире. Тогда целая вселенная зарождалась в самом центре человеческой и кошачье сущности– в солнечном сплетении. А само «динхэ» стремилось объять «динхэ» своей пары, сплетая половинки пояса Ириды в единое целое. Человек и зверь срастались сердцами, душами и радугами.

Хорошо то, или плохо, мама не знала. Ни в ее век, ни в век ее мамы не нашлось ни единой пары связанных-до-рождения. Но маленький Фелино часто мечтал о том, как однажды встретит свою «динхэ», изначальную душу свою и своего зверя. А затем, спустя многие годы, они вместе шагнут за радугу, сплетя хвост.

И сейчас, глядя на Зерга и Талу, зная то, чего не знали они оба, чувствуя Ир-А-Биса брата, Фелино подозревал, что в его век и на его глазах происходит чудо. Связанные-до-рождения нашли друг друга, вот только никто их них не подозревает об этом. Фелино, как и