От спорных Севильских кортесов 1252/1253 гг. сохранилось несколько тетрадей договоренностей – не уложений. Некоторые из них, датированные октябрем 1252 г., были отправлены в кастильские города (Бургос, Нахеру, Калатаньасор (сейчас эта тетрадь утеряна), Талаверу и Эскалону), другие, помеченные февралем 1253 г., – в леонские (Сантьяго, Асторгу и Ледесму). Леонские тетради содержат на 27 договоренностей больше, чем кастильские. Бальестерос и вслед за ним Мартинес Диес упоминают тетрадь, отосланную на границу – в Убеду, но не похоже, что эти авторы изучали ее. Мы не знаем, была ли эта тетрадь, утерянная в наши дни, построена по кастильскому или леонскому образцу. Но сейчас, несмотря на то что во второй части исследования я углубляюсь в эту тему, мне бы хотелось выделить договорную природу соглашений, установленных монархом и представителями кастильских и леонских консехо, которые прибыли в Севилью («другие добрые люди, которые явились ко мне») и указали Альфонсо Х на вред, проистекающий от несоблюдения договоренностей, заключенных во времена Альфонсо IX Леонского, Альфонсо VIII Кастильского и его отца Фернандо III.

С учетом текстов кажется сомнительным, что представители консехо прибыли в Севилью вследствие созыва кортесов Альфонсо Х. Новый монарх всего пять месяцев находился на троне, поэтому нельзя исключать, что инициатива пожаловаться на ущерб, связанный с невыполнением условий договоренностей, исходила от самих консехо, чьи представители отправились в Севилью поведать о вреде от «злоупотреблений».

Первое уложение Альфонсо Х, опубликованное в собрании «Кортесы древних королевств Кастилии и Леона», относится к Вальядолидским кортесам 1258 г. Как мы уже видели, все без исключения авторы признают, что в этом кастильском городе в этом году прошло собрание кортесов. Тот факт, что адресатом принятых соглашений было все население королевства, подтвердил, что вальядолидская ассамблея 1258 г. имела природу кортесов. Тем не менее хотелось бы остановиться на одном наблюдении. Король называет принятые там соглашения договоренностями. Это не декреты, не постановления, которые появлялись в результате некоторых предыдущих курий, не тем более законы. Кроме того, тетрадь 1258 г. связана с некоторыми договоренностями 1252 г. и 1253 г., как верно отметил Гонсалес Хименес[257].

До нас не дошли соглашения Толедских кортесов 1259 г., по мнению Бальестероса, возможно, самых важных кортесов Мудрого короля, созванных им, чтобы собрать средства для поездки в империю. Но сохранилась тетрадь Севильских кортесов 1261 г., где рассматривались вопросы, связанные с походом в Африку, начало которому уже было положено.

В преамбуле король, отметив, что он выполнит «советы, которые нам дали по поводу похода в Африку», добавляет:

И они пришли к соглашению и сказали нам, что для того, чтобы сделать наилучшим образом то, что мы хотим, и чтобы это было угодно Богу, мы должны устранить злоупотребления, которые случаются в наших землях, и выправить все так, чтобы это было угодно Богу и на пользу и сохранение наших королевств. И мы пришли к соглашению по этому поводу и обдумали, что можно было улучшить и что послужит Господу и нам во славу и для всеобщего блага…

Монарх подчеркивает договорной характер («мы пришли к соглашению») кортесов 1261 г. Действительно, в противоположность тетрадям договоренностей кортесов 1258 г., соглашения, заключенные в Севилье, не определены как договоренности, но воспроизводство значительной части договоренностей 1258 г. в тетради 1261 г., так же как и признание королем того, что многие из них не были «соблюдены и сохранены», склоняет к мысли, что перед нами снова тетрадь договоренностей.

Анализируя акты спорных[258] Хересских «кортесов» 1268 г., опубликованные Королевской Академией истории[259], мы убеждаемся, что снова имеем дело с тетрадями договоренностей. Не только потому что на собрании в Хересе были повторены многие из соглашений, заключенных на заседаниях 1252/1253, 1258 и 1261 гг., но и потому что в самом тексте король называет их договоренностями[260]. Даже Кольмейро, подбирая заголовок к публикуемому тексту, который восходил к севильскому списку XIV в., должен был озаглавить его «Уложение договоренностей».

Последний из дошедших до нас текстов, который связывают с заседаниями кортесов при Альфонсо Х, это «Уложение» 1274 г., направленное на реорганизацию и более эффективное функционирование придворного суда. Я уже посвятил этому вопросу достаточно внимания в той части работы, где речь идет о «Саморских кортесах», поэтому не буду возвращаться к этому снова.

Заключительные замечания

В начале этой работы я акцентировал проблемы, возникающие при изучении кастильско-леонских кортесов и происходящие, очевидным образом, от скудости документальных источников, что не позволяет проанализировать историческую эволюцию одного из самых знаковых средневековых институтов.

В отличие от некоторых авторов, изучавших кортесы, я полагаю, что во времена правления Альфансо Х этот институт находился еще в зачаточной стадии своего развития. Приведу один показательный факт. «Зерцало», эта настоящая «политическая конституция» Альфонсо Х, в котором отразились, на мой взгляд, истинные политические планы монарха, полностью обходит молчанием институт кортесов. То же самое мы обнаружим и в Партидах.

При Мудром короле кортесы – это еще не обычный институт, собрания которого монарх созывал (притом что старая курия никуда не исчезла), чтобы обсудить чрезвычайно важные и серьезные проблемы политического (признание наследника короны) или экономического (дополнительные сервиции, ведения войн или решение проблемы чрезмерного роста цен) характера.

Оговоренные и принятые на кортесах соглашения в то время не имели характера «закона». Монарх – об этом свидетельствуют «Зерцало» и «Королевское фуэро» – прекрасно знал, что такое законы, и никогда не хотел придавать форму законов этим соглашениям, которые в действительности были договоренностями, согласованными с представителями королевства: «благонамеренное соглашение, которое заключает король или кто-то другой по его приказу или же люди заключают между собой для общего блага страны или отдельной области, и затем король устанавливает это и подтверждает с помощью привилегии или грамоты, которую приказывает хранить». Представители королевства использовали свое пребывание при короле, для того чтобы указать ему на бесчинства и злоупотребления, с которыми они сталкивались, и тот согласовывал с ними решения, «которые были договорами с местным населением». Они оформлялись в виде жалованных грамот, чтобы таким образом гарантировать их исполнение. Предпринимавшиеся попытки связать обнародование законодательных текстов Альфонсо Х – «Зерцала», «Королевского фуэро» и даже Партид – с собранием кортесов являются, на мой взгляд, несостоятельной гипотезой.

И еще одно замечание. Определяя, о чем идет речь – собрании кортесов или же курии – пленарной или ординарной, – исследователи придавали слишком большое значение присутствию представителей консехо. Бесспорно, кортесы рождаются, когда в курию созывают electis civibus ex singulis civitatibus, тем не менее, на мой взгляд, для столь раннего этапа исторической эволюции кортесов, как правление Альфонсо Х, присутствие