Шрифт:
Закладка:
Кортесы в Саморе в 1274 г.
Королевская Академия истории в своем издании актов кортесов древних королевств Леона и Кастилии[210] опубликовала текст рукописи XVI в. из Библиотеки Эскориала, озаглавленного как «Королевские уложения», в начале которого указано, что он составлен во время Саморских кортесов 1274 г. В примечании Академии отмечено, что оригинальное постановление не было найдено «несмотря на усилия, которые были для этого приложены», а также то, что публикуемый текст представляет собой неточную копию, так как в нем отсутствуют канцелярские формулы, некоторые положения резюмированы, а в конце есть дополнения. Кроме того, в качестве доказательства приводится тот факт, что о короле говорится в третьем лице, и это свидетельствует о том, что копия была сделана также не с оригинала. Это не стало препятствием для Кольмейро, который во Введении к вышеназванному изданию говорит о «настоящих кортесах», и так как в тексте упоминаются не представители селений и городов, а «алькальды», он старается их связать с majores civitatum et villarum Каррьонских кортесов 1188 г.
Бальестерос считает, что, возможно, речь идет о копии «протокола кортесов», составленного в Саморе, от которого остался только «сокращенный отчет»[211]. По мнению исследователя, Саморские кортесы, судя по всему, изначально были созваны для консехо Леона, но затем прибыли также представители кастильских городов и селений. Текст он определяет как «общий закон о судах». Таким образом, он имел отношение как к Леону, так и к Кастилии.
Опираясь на несколько документов, датированных в Саморе, Бальестерос доказывает, что в начале июня 1274 г. Альфонсо Х находился в этом городе. Более спорным представляется, что пожалование фуэро Сепульведы городу Роа было «знаком» того, что кортесы собрались.
Эвелин Проктер была первой, кто задался вопросом, были ли Саморские кортесы действительно «кортесами», или «внеочередным собранием двора», то есть курией. В связи с этим исследовательница справедливо отмечает, что города нередко посылали алькальдов как своих представителей или прокурадоров, но нет других примеров того, чтобы монарх называл всех посланцев селений и городов «алькальдами». С другой стороны, уточняет Проктер, к этим «алькальдам» должны были относиться как алькальды, избранные консехо, – алькальды по фуэро, так и алькальды, назначенные королем, – алькальды на жалованье, не исключая, очевидно, и алькальдов королевского двора. Алькальды, упоминаемые в тексте, заключает Проктер, присутствовали не как представители консехо, а в качестве «специалистов, созванных для консультирования и информирования в вопросах правосудия», таким образом, «Саморское уложение» имело значение для развития центрального суда, «но не для развития кортесов»[212]. Одним словом, уложение об отправлении правосудия 1274 г. не было результатом заседания кортесов.
О’Кэллэген поддерживает мнение, что «Саморское уложение» не является результатом заседания кортесов и не было обнародовано на каком-либо их собрании, хотя в нем и отражены проблемы, о которых шла речь на предыдущих заседаниях[213]. При этом от не уточняет, на каких именно заседаниях и какого рода проблемы. Вальдеон не включает их в свой список кортесов, созывавшихся во времена правления Альфонсо Х[214]. Гонсалес Хименес, напротив, признает собрание в Саморе «пленарными кортесами»[215]. Де Айяла и Вильальба хотя и отмечают, что «вызывает вопросы саморский созыв 1274 г.» и его окончательный итог, используют в скобках термин «кортесы». По их мнению, с помощью «Саморского уложения» пытались «конституционализировать» некоторые уступки, сделанные в результате восстания знати 1272 г., в частности, возвращение прежнего привилегированного форального порядка. Ассамблея 1274 г., по-видимому, была «завершением процесса переговоров, которые король начал с королевством» в 1272 г. на Бургосских кортесах[216].
Мартинес Диес, в свою очередь, высказывает критические замечания относительно составления «Уложения» на предполагаемых кортесах в Саморе в 1274 г. В первую очередь, его удивление вызывает то, что король, созвав кортесы в Бургосе в марте и апреле 1274 г., снова собирает их в Саморе в июле того же года. Он опровергает гипотезу Бальестероса, согласно которой Бургосские кортесы были созваны только для Кастилии и Эстремадуры, в то время как Саморские – для королевства Леон. Бальестерос впадает в противоречие, когда, говоря об «Уложении» 1274 г., утверждает, что там присутствовали также представители кастильских городов и селений.
Кроме того, Мартинес Диес полагает, что признание Саморских кортесов 1274 г. является ошибочным, а началось это с того, что в 1792 г. Хордан де Ассо упомянул их в своей работе «Институты гражданского права в Кастилии» и посвятил «несколько строк Саморским кортесам 1274 г.». Правда, Мартинес Диес не разъясняет, почему Хордан де Ассо впадает в это заблуждение. Полагаю, причиной тому был incipit рукописи из Эскориала, где значится: «на кортесах, которые проходили в Саморе».
Мартинес Диес в качестве аргументов против проведения Саморских кортесов ссылается, в первую очередь, на тот факт, что ни в «Хронике» короля, ни в современных грамотах не содержится «ни малейшего намека на эти предполагаемые кортесы», а вывод об их существовании исходит из «предположения, основанием которого служит «Уложение» 1274 г., составленное в Саморе». Во-вторых, продолжает он, это скорее не уложение, а «тщательно проработанный черновик этого уложения, и в нем также нет никакого упоминания о том, что он был составлен во время заседания кортесов». По мнению исследователя, содержание текста, напротив, исключает проведение каких-либо кортесов или внеочередной курии. Его составление представляется «результатом работы совета или курии короля с использованием специальных консультаций алькальдов, писцов и адвокатов». В-третьих, ни в коем случае речь не идет о созыве в масштабах королевства. В-четвертых, не представлены консехо, поскольку «алькальды и судьи относятся к королевскому дому (алькальды никогда не выполняли обязанности представителей консехо), и они были с ним в Саморе». Кроме того, писцы и адвокаты представили ему свои записки, хотя король их об этом не просил. Мартинес Диес делает следующий вывод: именно потому что «речь идет не об уложении, в виде грамоты отправленном в консехо или какую-либо часть королевства, а о протоколе или черновом отчете, до нас дошли все эти детали его составления, которые однозначно исключают проведение кортесов и, напротив, указывают на профессиональные группы, такие как алькальды, писцы и адвокаты»[217].
К аргументам, приведенным Мартинесом Диесом (на
