Из комнаты, где, предположительно, заперся князь Снегов, так никто и не выходил. Что ж, у меня есть идейка, как тебя оттуда достать, сволочь, но сначала надо доставить посылки.

От комнаты, где мы расположились, до подвала усадьбы было около семидесяти метров, и на то, чтобы прорыть достаточной ширины туннель, я слил весь свой резервуар и вытащил всю ману, что мог, из моих друзей. Но, обливаясь потом и тяжело дыша, я широко улыбался. Всё было готово.

— Пять минут на то, чтобы хоть чуть-чуть восстановиться, и я начинаю, — сообщил я спутникам.

Пять минут пролетели быстро, и всё это время я с удовольствием наблюдал за тем, как маги Пермской империи, используя различные заклинания, качают кристалл. С удовольствием — потому что, как я и предполагал, технологии прокачки восстановленными дикими кристаллами они не знают. И это значит, что рано или поздно, какой бы большой кристалл контроля они ни вырастили, мой его обгонит.

Но сейчас не это главное, сейчас во что бы то ни стало нужно нанести серьёзный удар по Пермской империи, чтобы у Нижегородской был хоть какой-то шанс на сопротивление.

— Ладно, пора.

Я сконцентрировался и направил первого накачанного магией тьмы жучка снаружи в стену подвала. Он ударил, и защитные руны заметно ослабели. Разумеется, это тут же заметили.

— Что происходит⁈

— Нападение!!!

Маги вскочили и засуетились, и в этот момент я взорвал находящегося внутри жучка. Пламя охватило подвал и хоть никого не могло ранить, сильно дезориентировало противников, а я в это время продолжил бить снаружи жучками тьмы, и после четвёртого защита спала. Одновременно я закончил рыть туннель, и в стене образовалась дыра.

Пламя по-прежнему бушевало, и эту дыру никто не видел, а между тем из неё выпал здоровенный чемодан.

Наши инженеры изготовили пять таких. Конечно, они предназначались для других целей, но и так неплохо вышло. Мощнейшая взрывчатка, сочетающая как физическое, так и магическое воздействие всех стихий.

— Погнали! — оскалился я и нажал кнопку на пульте.

Рвануло настолько мощно, что даже до нас донёсся грохот взрыва.

— Ну давай же! — прошептал я, наблюдая за комнатой, где, предположительно, находился князь.

Есть! Двери распахнулись, и из них выскочил знакомый по описанию Снегов и ещё какой-то пузатый аристократ.

— Что случилось? — закричал пермский гипнотизёр.

— Не можем знать, ваше сиятельство! — хором ответили стражники.

Снегов уже бежал к тому самому месту, где находился вход в подвал. Да, именно туда, где я его ждал и куда прорыл второй тоннель. Князь скастовал заклинание и открыл люк, откуда тут же вырвался столб дыма. Не обращая на него внимания, Снегов шагнул на ступеньки, и тут мой второй чемодан вывалился ему навстречу.

— Какого хрена? — прошептал гипнотизёр за секунду до того, как я нажал вторую кнопку.

Вокруг князя вспыхнуло защитное поле, но нет таких технологий в Пермской империи, чтобы спастись из эпицентра настолько мощного взрыва.

— Ого! — заржал Свят, указывая на усадьбу Воротынского.

Красиво! Следом за выбитыми стеклами, из окон рвануло пламя, а еще через несколько секунд начали складываться и стены.

Два с половиной часа с момента самоубийства графа Добрынина.

Сейчас со всех тех, кого подчинил себе князь Снегов, слетел гипноз. И это вызовет дикую, мягко говоря, неразбериху, ведь, помимо прочих, из подчинения выйдут высокопоставленные военные Липецкой области и многочисленные аристократы.

В конечном итоге эта ночь сольётся в один большой водоворот разного рода событий, и в конце концов, даже если Добрынина и вспомнят, никто о нём думать не будет. Он просто станет одним из десятков, а то и сотен. Да и нужно ли вообще кому-то будет вести это расследование? Сейчас начнётся битва за область, а точнее, за её армию.

Теперь главное, чтобы руководство Нижегородской империи смогло провести связь между гибелью Снегова и окончанием действия гипноза и понять, что это один из способов очищения. По идее, после этого они должны попробовать ликвидировать князя Шуйского.

Надеюсь, хотя бы это они смогут сделать.

Глава 9

Суматоха поднялась просто невообразимая, а уже через десять минут, кроме военных, вокруг собралось столько зевак, что незаметно выйти и исчезнуть в тумане никакой проблемы не составило. Так же как и выехать из города.

Я бы многое отдал, чтобы узнать, о чём сейчас переговариваются заинтересованные в Липецке силы, но, к сожалению, был лишён этой возможности.

Неподалёку от Усмани мы снова сменили машину, приняли нормальный облик, а ту тачку, на которой ездили на ночную миссию, на всякий случай уничтожили. В Савино мы вернулись уже утром, и первым делом я, разумеется, пошёл в тюрьму.

Да, вот сейчас полицейский участок действительно походил на то, каким должен быть. Гвардейцы стояли как у ворот, так и у каждой двери и даже у окон. Ну и, разумеется, у запертой камеры.

— Без сознания, — тут же сообщили мне и открыли дверь.

Макс лежал точно так же, как в самом начале нашего с ним знакомства, прикованным к полу, а точнее, к тяжёлой металлической плите. Подходя к гиганту, я подумал, что он умер, и только когда присел рядом и подключил магию, заметил, что сердце всё-таки бьётся. Но совсем не так, как должно, а очень-очень медленно. И так же медленно и совсем тихо он дышит.

— Кома или что-то вроде этого, — тихо проговорила появившаяся рядом Акаи.

Похоже на то. Я коснулся Макса магией, но сразу же понял, что моих скромных познаний в медицине здесь недостаточно, а вот навредить запросто могу. Единственное, что радовало — это отсутствие того шрама от атаки Попрыгуна на груди. Правда, цвет кожи неестественно белый, причём по всему телу.

— Держись, здоровяк! — прошептал я и, коснувшись пальцами его руки, встал.

О том, что Мила дежурит в моём кабинете, мне сообщили жучки, и сейчас я направился именно туда. Девушка спала в моём кресле, уткнувшись лбом в сложенные на столе руки, но едва я тихонько приоткрыл дверь, как она встрепенулась и подняла уставшее лицо.

— Привет! — нежно улыбнулся я. — Ты как?

— Нормально, — тихо ответила Мила. — Рада тебя видеть.

— Я только что был у Максима, — сказал я, садясь на стол рядом с девушкой и кладя ладонь на её руку.

— Он будто бы стал прежним, — со вздохом проговорила Мила, — никого не узнавал, всех боялся, рычал, ломал. Когда