я попыталась подойти к нему, он отмахнулся, и, если бы Аня меня не отдёрнула… И самое страшное, что я всё ещё не понимаю, что с ним произошло и что будет дальше.

— Сейчас он вроде выглядит лучше, — попытался найти хоть что-то хорошее я, — по крайней мере, не дерется.

— Той дозы снотворного, что ему вкололи, хватило бы, чтобы усыпить табун лошадей.

— Ясно.

Я задумчиво посмотрел на летящие за окном белые облака.

— Здесь останешься?

— Да, Дим. — Мила виновато посмотрела на меня. — Если что, надо реагировать очень быстро.

— Понимаю. — Я нагнулся и поцеловал девушку. — Отдыхай.

— Ты тоже.

Оставив подругу, я спустился вниз и подошёл к стоящему у входа гвардейцу.

— Найдите где-нибудь кровать, а ещё принесите воды и чего-нибудь лёгкого перекусить в мой кабинет.

— Так точно, ваше сиятельство, — вытянулся тот и сразу же схватился за рацию. Я же медленно пошёл к усадьбе.

В Савино было непривычно тихо. Нет, за внутренней оградой, конечно, велись работы, но вот отсутствие людей на улицах бросалось в глаза. Что, впрочем, неудивительно, с учётом того, что львиная часть боевого состава всю ночь провела хрен знает где.

Кстати, надо бы узнать, чем там всё закончилось… Хотя, если бы было что-то важное, мне бы уже сообщили.

Я свернул на свою улицу и тут вдруг услышал какое-то странное гудение. Прошёл ещё несколько метров и понял, что оно идёт из расположенной неподалёку таверны. Странно, обычно, если открыто, оттуда звучат голоса и звон посуды, а тут именно какой-то гул. Я повернул и осторожно подошёл к двери.

В огромном зале таверны яблоку было негде упасть. Люди сидели как на скамейках, так и на принесённых с собой в стульях. Кто-то уже завтракал, но большинство просто сидели группами и о чём-то очень тихо переговаривались.

— А помнишь, как Маришка захотела большое красное яблоко, а оно высоко висело? — донёсся до меня мужской голос.

— Помню, конечно, — тут же ответил женский голос, и я узнал Клаву. — Когда я увидела, как Макс её подбросил, у меня чуть сердце в пятки не ушло.

— Но ведь хорошо подбросил-то, сорвала же Маришка яблоко.

— Вот только поэтому я его тогда и не прибила.

— О, его сиятельство пришёл, — заметил меня кто-то.

Все сразу же обернулись ко входу и принялись вставать.

— Сидите. И что, кстати, у вас здесь за собрание? — спросил я, заходя внутрь.

— Вот, ужинаем, — ответил кто-то.

— Завтракаем, — поправил кто-то другой.

— В общем, ждём, — резюмировал третий.

За столом рядом с Клавой я заметил заплаканную Таню, перед которой стояла нетронутая тарелка с гречневой кашей и котлетами. И вот тут я понял, что, все эти люди сидят здесь с тех пор, как у Макса случился припадок. Они ждут новостей, и, судя по настроению, плохих.

— Макс жив, и рана на его груди исчезла, — громко сообщил я. — Мила там дежурит, так что если вы здесь устраиваете панихиду, то преждевременно.

Таня вздрогнула, и её голубые глаза засветились надеждой.

— Он выживет? — воскликнула она.

— Шансы большие, — кивнул я. — Так что те, кто не спал, лучше идите отдыхайте.

— Я ж говорю, — громко заговорил один из строителей. — Тогда, когда он с крыши спиной прямо на кирпичи навернулся, я подумал, что ему кранты. А ни фига! Встал, отряхнулся, огляделся и этим своим детским голосочком как пискнет: «Извините, я, кажется, тут что-то сломал». Вот тогда я понял, что его точно ничего не возьмёт.

— Да это что? — тут же подхватил сидящий за другим столом гвардеец. — Помните, как он из кристалла с букетом цветов вышел? Так там ребята, что по ветру в двадцати метрах стояли, сразу все блевать начали. Это ж хризолиты были. А ему хоть бы хны, идёт, нюхает, улыбается, не слушает никого. Говорит, сейчас девочкам подарю. Благо Влад был недалеко, Макс послушал его и дал эти цветочки сжечь.

— Ага, и плакал потом навзрыд.

С моим приходом настроение в таверне явно улучшилось, и как минимум человек пятнадцать, потягиваясь и зевая, встали и вышли. Я тоже очень хотел последовать их примеру, но пересилил себя и посидел пятнадцать минут за столом с Клавой и Таней. И только когда упаднический настрой практически полностью исчез, сослался на усталость и пошёл в усадьбу.

* * *

Вчера был колоссально насыщенный день, и, по идее, я должен был помирать от боли как в мышцах, так и в магических каналах, но ничего подобного. Уже к полудню после пятичасового сна проснулся как огурчик. Работают препараты!

Сколько там я уже таблеток выпил? Вроде три дня прошло, то есть шесть приёмов.

Надо поговорить с Аней, и если кто-то избегает лекарств, то давать их насильно. Вернее, провести среди людей профилактические беседы. И нужно ещё раз уточнить наличие необходимых ингредиентов.

Ещё до того, как пойти в душ, я схватил рацию и связался с полицейским участком. В состоянии Макса изменений не произошло, но мне сообщили, что Мила провела ночь, а точнее, утро со всеми удобствами и тоже уже проснулась и работает прямо там.

После утренних процедур я прошёл на кухню, где меня уже ждала Катя. Ну и, разумеется, на столе стоял завтрак на пятерых человек, предназначенный лично мне, и Дарья Петрова притаилась у холодильника на случай, если мне не хватит.

— Всем привет, — сказал я, пододвигая к себе миску с овсянкой, посыпанной ассорти из свежих ягод. — Давайте сразу плохое, если есть.

— Плохого нет, Дмитрий Николаевич, — сразу же обрадовала меня Катя и поправила воротник белой блузки. — Есть неожиданное из Липецка.

— И что там?

— Говорят, было покушение на князя Снегова.

— Удачное? — спросил я.

— Сведения разнятся.

Разумеется.

— Нижегородские новости и сталкеры говорят, что удачное. Липецкое же радио утверждает, что князь отделался царапинами. Лично губернатор выступал, сказал, что с ним все хорошо и он полчаса назад пожал крепкую мужественную руку спасителя империи. Кое-кто из других начальников тоже выступили с аналогичными заявлениями, но не все.

Ага, видимо, выступили те, кто поддерживает Пермскую империю не только в силу гипноза, но и по другим причинам. Например, финансовым.

В том же, что князь Снегов умер, никаких сомнений нет. Более того, от него не