Ты видишь, мы здесь небогато живем. Работы нет, и мужчины едва прокармливают свои семьи. Мартин сгрызает себя живьем, а Тиа держится и только плачет по ночам в подушку. Она рвет мне сердце, но я бессилен помочь.

— Ну вот, а я тут лезу со своими проблемами.

— Не так. Тебе очень больно. Посмотри на нее. Может быть, это поможет тебе. У Дель случился инсульт после всего этого, и мы чуть не потеряли и ее. Она живет лишь потому, что не может позволить себе умереть. Да и я, наверное, по той же причине. А еще, не могу оставить ее одну.

Слова шамана перетряхнули нутро Энди. В котле его чувств и мыслей перемешалось все. Похлебка закипала, превращаясь в булькающее месиво. Рой, ноги, порталы, шест, деньги, крылья, сгустки преобразовались в единую смесь, где не разобрать, не отделить друг от друга компоненты.

— Хочешь услышать ее душу? — вдруг спросил Капли Дождя.

— Услышать душу? — удивился парень.

— Она звучит также легко и чисто, как и она сама. Я зову ее Утренняя Флейта. Попроси Тиу. Она будет рада.

Энди вернулся в странном состоянии. Он чувствовал себя так, словно кто-то внутри аккуратно разобрал сваленные хаосом обломки, разложил и протер мягкой тряпкой от комьев налипшей грязи. Парень нашел Тиу во дворе. Она вешала белье и задумалась, глядя вдаль. Солнце резвилось в волосах, и они отливали насыщенным черным атласом.

— Тиа, — юноша коснулся плеча девушки.

— О, Энди, — обрадовалась она, широко улыбаясь.

Мальчишка успел отметить, какие прекрасные и белые у нее зубы. Луч света скользнул внутрь зрачка и растаял в бездонности карего колодца.

— Что сказал Капли Дождя?

— Что все будет хорошо.

— И все?

— Нет. Он прописал мне лечение.

— Лечение?

— Твою флейту.

Взгляд Тиу изменился. Он стал похож на воду, обласканную утренним солнцем, когда сквозь глубину видно каждую песчинку на дне.

— Пожалуйста, Тиа.

— Ты хочешь послушать мою флейту?

— Твою душу, — признался Энди.

Парень принес дудку, аккуратно завернутую в замшевый лоскуток с индейскими орнаментами. Девушка развязала бечевку, бережно извлекая инструмент.

— Пойдем со мной, — попросила Тиа. — Флейту нужно слушать не в доме, иначе звук не достигнет неба и не будет звенеть. Недалеко есть одно место. Я люблю туда ходить.

— Позволь я помогу тебе. Ты просто покажи дорогу.

Тиа оказалась легкая. Энди не ожидал, что катить коляску по каменистой дороге будет нетрудно. Минут через двадцать они оказались на краю обрыва. Когда-то по дну оврага протекал ручей, но исчез, оставив лишь сухое каменистое русло.

— Я люблю здесь бывать, — грустно заметила девушка. — Последнее время это случается редко. Мне немного тяжело добираться сюда.

— Хочешь, я буду приходить с тобой?

Тиа не ответила, лишь ласково коснулась ладонью запястья мальчишки.

— Видишь тот валун? — спросила она. — Иногда Мартин помогает мне залезть туда. Это не простой камень. Сюда приходят духи, и я могу с ними говорить.

— А о чем ты говоришь с ними?

— Рассказываю, как живу. Спрашиваю совета.

— И что, они отвечают?

— Духам надо приносить дары. У меня есть только музыка.

— Давай я отнесу тебя на камень.

— Не надо, Энди. Тебе нельзя поднимать тяжелое. Ты еще не совсем…

— А где ты видишь тяжелое?

Он поднял девушку и понес. Тут же заныли ребра, но парень не остановился. Он должен был отнести Тиу. Сейчас он был ее ногами, а она его сердцем. Они словно дарили друг другу то, что каждый из них потерял.

— Закрой глаза, — попросила девушка, поудобнее устраиваясь на камне. — Просто слушай.

Энди сел у подножья и подчинился. Музыка. Он никогда раньше не слышал такой. Как мог человек извлекать из обрывка деревянной трубки с отверстиями такую воздушную красоту? Мелодия показалась знакомой, хотя парень слышал ее впервые. Она словно шла из него самого. Лилась, разглаживая складки скомканной души, и она расправлялась. Осторожно и нерешительно, будто была готова свернуться обратно в любую секунду. Мальчишка чувствовал, как внутри него колышется шелковый лоскут, с которым заигрывает вкрадчивый ветер. Тонкие звуки с примесью каких-то несуществующих оттенков и едва различимой хрипловатостью казались волшебными. Энди приоткрыл глаза и удивился. Мир вокруг не изменился и лишь приобрел другой более глубокий смысл. Была в нем какая-то тайная мудрость, и девочка с мертвыми ногами отдавала ему это знание.

Тиа опустила флейту, а парень еще какое-то время не мог прийти в себя. Его словно не было здесь, и он плыл вслед угасающим звукам.

— Тебе понравилось? — тихо спросила девушка, но Энди не мог ответить. Ему казалось, слова осквернят прозрачное волшебство.

— Очень, — наконец прошептал мальчишка, стараясь, чтобы Тиа не заметила дрожь в голосе. — Откуда ты умеешь?

— Капли Дождя играл для меня, когда я лежала в больнице. Он добрый, и я очень люблю его. А еще несчастный.

— Почему?

— Он всю жизнь любит нашу бабушку. С детства, но ему нельзя жениться.

— Потому что он шаман?

— Да. Бабушка говорила, что духи выбрали его, когда ему исполнилось пять лет.

— Спасибо, Тиа.

— За что?

— За все.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, Энди.

— Уходил? Куда?

— Никуда. Ты ведь хочешь увидеть, как я буду ходить опять.

— Конечно. Я буду с тобой в этот день.

— Духи обещали, что я буду.

— Конечно, Тиа.

— Ты веришь им?

— Верю.

Сонное утро уже скинуло пышные ночные перины, нежась под легким дымчатым покровом. Еще прохладно, и воздух лелеет ноты влаги. Энди остановился, чтобы отдышаться, наклонился, опершись ладонями о колени. Прохладный ветерок лениво гладит разгоряченную кожу. Приятно. Распухшая усталость теснится в теле, и в голове работает ошалевший плунжерный насос. Уже шесть. Клуб закрыт, а значит, парень может украсть время. Мысли о Тиу заставляют спешить. Духи обещали, что она будет ходить, но они не материализуют ноги, и он должен… Он заставит себя. Он будет выступать. Обязательно будет, потому что чисткой картошки заработать не получится. Эти мальчики в клубе с засаленными взглядами… Энди знает все, что они делают, как они делают и для чего. Танцора на шесте нет, и это его шанс. Пилон с запором у основания, значит, вращающийся, а это уже два шанса. Он же делал. Не легко, но делал же! А боль… просто надо привыкнуть к ней. Она уйдет. У нее нет выбора, потому что мальчишка не оставил его себе. И ей не оставил.

Парень раз за разом поднимает себя на шесте. Пока не очень. Плевать, это не навсегда. Руки дрожат. Мышцы сопротивляются. Семь. Утро расцветает солнечным перламутром, но Энди не знает. В зале нет окон. Солнце забавляется с гладью стекол, вспыхивая млечно-белыми фейерверками. Восемь. Время течет сквозь пальцы. Бесполезно ловить. Оно жиже воды. Сейчас приедет Мартин. Он всегда привозит в клуб продукты в это время. Завтра у мальчишки выходной, но он будет в клубе к шести утра. Бегом, чтобы разогреться.

У часовой стрелки свидание с девяткой. Энди устал. Три часа одним рывком как розетку хлопка с куста. Он доволен. Ржавый зубчатый механизм его тела сдвинулся, и хотя шестеренки еще скрипят, это уже неважно. Он заставит их вращаться, гармонично цепляясь зубчиками друг за друга. Парень благодарно погладил шест, коснувшись губами в знак поцелуя. Стив дал мальчишке философию, и он теперь благодарен куску металлической трубы как партнеру. Энди был готов спрыгнуть со сцены, когда к нему подошел охранник.

— Хозяин хочет поговорить с тобой, — не церемонясь, сказал он, указывая рукой в сторону балкона.

— Со мной? — удивился мальчишка.

— Иди. Он ждет.

Еще ничего не произошло, но парню уже не нравилось это. Он поднялся к кабинету шефа. Постучал.

— Можно?

— Проходи, — ответил тот, даже не взглянул на него.

— Мне передали, вы хотели меня видеть?

— И сейчас хочу. Сядь.

Энди присел на краешек стула.

— Как я понял, — начал Дав, — ты занимаешься здесь по утрам?

Мальчишка растерялся.

— Я думал, ничего страшного.

— Если ты способен думать, это уже хорошо. Я посмотрел на тебя сегодня. Вижу, у тебя есть техника, упорство, но нет опыта. Ты учился?

— Мой друг учил меня. Он владелец клуба и сам танцует…

— Долго?

— Лет двадцать.

— Я спросил, долго учился?

— Наверное, полгода. Может, чуть больше.

— Что ты хочешь?

— В смысле?

— Зачем тренируешься?

— Мне нравится танцевать. Наверное, надо было спросить у вас разрешения…

— Надо было, но не в этом дело. Насколько я правильно понимаю, ты бы хотел выступать со временем?

Энди густо покраснел. Вернее, он покраснел не густо, а перенасыщено.

— Очень, — признался парень, опуская