Мия поёрзала на стуле, усаживаясь поудобнее, почесала пятку об угол стола, на который она по привычке закинула ноги и, прищурившись, продолжила штопать рубаху. Света от двух узких вытянутых окошек под потолком да пары масляных ламп, висевших на цепях над столом, не хватало, и, как бы она ни напрягала глаза, игла то и дело колола подушечки пальцев, отчего Мия морщилась и чуть слышно ругалась.

— А если у кого из чародеев заказать? Ла-а-а-аки, ты же знаешься с чародеями, замолви за меня словечко, а? — Мия сказала это тоном капризной маленькой девочки, выпрашивавшей у мамы леденец или куклу.

— Дорогуша, это слишком громко сказано, я всего-то состою в переписке с Саффи.

— Саффи… Мэйтресс Саффантиэль, вообще-то, не унижай подругу! А то наколдует тебе… что-нибудь.

— А ты ноги со стола убери! А то ишь, разложилась тут! — Лаккия схватила один из оставшихся целым стеблей мяты и махнула им в сторону Мии, та только снова хихикнула и показала подруге язык. — А чарострел продай, тебе за него любой из гильдийских скупщиков щедро серебра отсыпет. Ты ведь прекрасно знаешь, что простолюдинам ими владеть запрещено. Себя под тюрьму, если не под виселицу подводишь, так ещё и Саффи в это втравить хочешь!

— Она же мэйтресс, ей-то что сделается?

— Не глупи, Мими, — разделавшись наконец с мятой, Лаккия принялась сгребать порубленные листья в стоявший под столом на табуретке котел, верхний ободок которого покрывал слой застарелого жира. — Сама знаешь, что с каждым новым королевским указом преференций, даруемых чародейскими титулами, остаётся всё меньше и меньше. Не далёк тот час, когда чародеев в правах приравняют к простым ремесленникам, ну, разумеется, кроме тех, кто изначально по рождению благороден.

Слова о бедственном положении тарсийских чародеев сердце Мии не тронули — право слово, ко всем этим мэтрам и мэйтресс, которых она считала не более, чем кучкой напыщенных, самовлюбленных мудаков, просиживавших штаны в своих башнях и замках, она не испытывала ни почтения, ни благоговения, и уж тем более никакой жалости они, по её мнению, не заслуживали. Было бы за что жалеть тех, кто владеет магией и купается в золоте! Пожалуй, единственное исключение она делала для этой Саффи, о которой Лаки постоянно трещала и письмами с которой обменивалась едва ли не каждую неделю. Познакомились они давно, когда эта Саффи училась в Мидделейском Университете, а Лаки, будучи тогда студенткой Алхимической Академии, посещала лекции Университета в качестве вольнослушательницы, и каким-то чудом сдружились. Именно чудом, ведь всем известно, что чародеи к алхимикам относятся с презрением и неприязнью, хотя сложно сказать, к кому чародеи относятся по-другому.

Наверху, в лаборатории, которая располагалась ровнёхонько над кухней, раздался какой-то шум, и Лаккия настороженно подняла голову, спавший в углу у печи Уголёк тоже приоткрыл один глаз, горящий ярко-жёлтым огнём, и повёл ухом. Мия прислушалась, но кроме торопливых шагов и едва различимого даже для её чутких ушей звяканья алхимических сосудов ничего больше не услышала. В заставленной хитроумными агрегатами, горелками, тиглями и стеллажами лаборатории сейчас орудовали двое студентиков, очередные стажёры из Академии, прибывшие несколько дней назад. Мальчишки уверенно заявили себя едва ли не лучшими учениками на всём потоке, но Лаккия быстро спустила их с небес на землю, задав пару вопросов с подковыркой, в ответ на которые студенты только что-то печально блеяли, мол, «они этого ещё не учили». По достоинству оценив их навыки, она подрядила мальчишек на уборку в лаборатории, поручив им перемыть все склянки, флаконы и реторты и навести порядок на полках с ингредиентами, чем они сейчас и должны были заниматься, и, не дайте Боги, они что-то разобьют или испортят. Мия прекрасно знала свою подругу, давно ставшую для неё почти что старшей сестрой. Лаки была доброй, весёлой, дружелюбной — и страшной в гневе женщиной.

Но больше из лаборатории никаких подозрительных звуков не раздавалось, так что Лаккия едва заметно облегчённо выдохнула и достала из-под стола большую плетёную корзину, полную стеблей полыни. Она уже начала раскладывать полынь на столе, когда в дверь чёрного хода кто-то тихо постучался. Лаккия бросила на Мию быстрый взгляд, словно спрашивая, не ждёт ли она кого, но та только недоумённо пожала плечами. Ворча себе под нос «И кого ещё нам ветром принесло», она нырнула в прихожую, загремела там засовами, Мия услышала, как с противным скрипом открылась дверь, и Лаки сказала кому-то:

— Добрый день, какая честь видеть вас, любезный господин! Проходите!

И правда, кого это принесло? Что за срочная нужда пригнала какого-то благородного господина в тот самый день, когда Лаки позволила себе не открыть лавку и заняться одними только заготовками? На улице Аптекарей алхимических лавок полно, как гальки на морском берегу, так почему же этот любезный господин ломится именно к ним?

Впрочем, все вопросы отпали разом, когда из прихожей внутрь зашёл Ваган. Бегло осмотрев тесную кухню с её закопчённым потолком, заляпанной жиром и следами всяческих алхимических настоев печью и множеством пучков трав, висевших на протянутых от одной стены к другой верёвках, он брезгливо поморщился и глянул на Мию.

— Отпуск по женскому здоровью, мастер! Ещё один день…

— Умоляю, избавь меня от этих мерзостных подробностей, Кудряшка! — лицо Вагана перекосила гримаса отвращения, и он судорожно замахал руками. — Да я и не к тебе.

— Присаживайтесь, любезный господин Вагаллис, — Лаккия указала рукой на один из стоявших у стены табуретов.

— Премного благодарю за предложение, я постою.

Лаккия хмыкнула и, пробормотав что-то себе под нос, вернулась к своей полыни. Её нарочито почтительное обхождение с мастером слегка насмешило Мию. Вообще-то Лаки прекрасно знала, кем именно является «любезный господин Вагаллис», более того, она и сама была одним из снабженцев Гильдии. Ко всему прочему, матушка её когда-то была простой гильдийской девкой, которая после того, как где-то раздобыла золото на выкуп, вышла замуж за портамерского алхимика Лантора и родила Лаккию. Правда, через пару лет она, как видно, устала играть роль благонравной жены и заботливой матери, да и сбежала из дома с каким-то не то пиратом, не то капитаном, и с тех пор никто о ней ничего не слышал.

— Итак, любезный господин, — Лаккия вернулась к разделке полыни, вполглаза поглядывая на мастера, — что привело вас в эту скромную обитель?

— Тебя рекомендуют как одну из лучших алхимиц Портамера. Скажи, что тебе известно о, м-м-м… неких алхимических свойствах, м-м-м… неких частей тела, м-м-м… единорога?

— Единорога? — Мия от удивления вскинула брови, но Ваган только резко