— Ладно, я попробую, — Мия осеклась и подняла голову к потолку.

Наверху, ровно над их головами, кто-то — хотя у неё не было никаких сомнений, кто именно, — бил чем-то твёрдым по чему-то мягкому. Мягкое скулило и просило пощады. Ещё чуть прислушавшись, Мия различила голос подруги, обещавший «за перегонный куб ноздри вывернуть да так и оставить».

— Но, Ваган, не обещаю, что получится. А вдруг он и на недоуздке за мной не пойдёт?

— Тогда вернёшься и подтвердишь, что единорог есть. Найдём какую девицу из крысят, что не успела ещё ноги раздвинуть.

Крики наверху стихли. Ваган наконец отпустил руку Мии, отряхнул рукава своего бледно-розового бархатного камзола, манжеты которого были расшиты золотой нитью и жемчугом, и направился к двери.

— Мастер! А разрешите узнать, чей это заказ?

Ваган обернулся, окинул Мию холодным взглядом, будто раздумывая, достойна ли она услышать ответ на её вопрос и, немного поразмыслив, ответил:

— Благородного господина Вагаллиса.

— Быть может, любезный господин пожелает расплатиться золотом?

— Любезный господин подумает. А теперь живо собирайся, чтоб завтра с утра уже в пути была, — Ваган развернулся и быстро зашёл в прихожую.

Когда он уже открыл дверь на улицу, Мия выкрикнула:

— Ваган, на кой тебе сдался единорог? — но ответа не получила.

Глава III. Девы и единорог. Часть II

Работать за городом Мия никогда не любила. Портамер-то она знала назубок, от самого вшивого закоулка у верфей до самых роскошных садов вокруг особняков благородных господ в Верхнем городе. Сколько она себя помнила — она всю жизнь здесь жила, сначала в приюте у матушки Келты, потом, уже будучи крысёнкой, — мыкалась по домам разных гильдийцев, пока наконец не перебралась в мансарду к Лаки. На узких улочках, пёстрых площадях, на черепичных крышах домов, в сырых подвалах, да даже в вонючих катакомбах канализации — везде она чувствовала себя как рыба в воде. Но возможности отказаться от заказа, тем более от заказа самого Вагана у неё не было, так что Мия надела свои бриджи, заштопанную рубаху и перчатки для верховой езды, собрала в седельные сумки провизию на несколько дней, сменную одежду да всякие воровские штучки, могущие быть ей полезными в этой вылазке, и затемно ещё отправилась в гильдийские конюшни, располагавшиеся за городской чертой. Там она выбрала себе бурого низкорослого мерина, на вид спокойного и неторопливого. Верхом она, конечно, ездить умела, но не сильно любила — да как вообще можно любить зад седлом сбивать? Задобрив мерина парой морковин, она заседлала его, подтянула стремена под свой рост, закрепила сумки, и с первыми лучами солнца отправилась в путь. Колпак она до поры до времени цеплять не стала — ограничилась тем, что завязала сзади волосы да накинула капюшон лёгкого полотняного плаща, а к поясу пристегнула саблю в ножнах — конечно, по дороге в Вонтшур с ней вряд ли что сделается, но оружие лишним не будет, да и издали её, в плаще с капюшоном и с саблей у пояса, скорее примут за какого-нибудь странствующего юношу, чем за вороватую девицу.

За первый день путешествия она, пожалуй, даже вошла во вкус. Солнце хоть и поднималось высоко, палило не слишком сильно, то и дело скрываясь за ползущими по небу облаками, на фоне ярко-голубого неба казавшимися белыми лебедями, плавающими в пруду у какого-нибудь поместья. Дорога петляла меж зелёных холмов, по которым вверх ползли виноградники, и засаженных масличными деревьями долин, а со стороны моря то и дело дул освежающий ветерок. В ветвях редких платанов заливисто пели птицы. Бурый шёл неспешно и оказался на удивление послушным, ни разу не вынудив схватиться за хлыст, да и рысил он плавно и нетряско, а на ровных участках дороги Мия переводила его в не слишком быстрый галоп, тоже весьма щадящий для её задницы. Правда, она всё равно то и дело поминала мастера недобрым словом — крови у неё ещё не кончились, а в подобном положении болтаться в седле не лучшая затея. Гильдийским девкам так-то каждый месяц полагались свои законные три дня покоя, но видно благородному господину Вагаллису такая вожжа под хвост попала с этим единорогом, что он и дня подождать не смог.

Дорога оказалась не слишком оживлённой. Да, крашеные в бело-оранжевый цвет столбы встречались ей регулярно, а вот зданий королевской почтовой службы, где курьеры могли сменить лошадей, за весь день она не увидела ни одного, впрочем, как и придорожных трактиров. То было и неудивительно — из Портамера в Вонтшур и обратно гораздо удобнее и быстрее было добираться морем, чем сушей. Изредка навстречу ей проползали фермерские обозы, да пару раз встретились экипажи благородных господ, и только-то. Несколько раз она останавливалась на привал, напоить мерина у ручья и самой набрать в бурдюк свежей воды, перекусить хлебом с твердым сыром и сыровяленой ветчиной, размять затёкшие в седле ноги да сменить набитые в штаны тряпки.

Любуясь пылающим закатным небом, она уже подыскивала себе подходящее место для ночлега, когда из-за поворота показалось несколько обветшалое, но добротное здание трактира, с коновязью и сеновалом. Подъехав поближе, Мия разглядела выцарапанную на прибитой к столбу доске плату за постой и присвистнула, удивляясь жадности владельца, — но решила всё-таки заночевать здесь. Придорожный куст, конечно, за постой серебра не просил, да вот только проснуться по утру без сумок, коня, сапог, а может, и со спущенными штанами не очень-то хотелось.

Передав бурого тощему конюшонку, она вошла в трактир, который внутри производил впечатление ещё более удручающее, чем снаружи. Подошвы сапог липли к годами немытым деревянным полам, над неоструганными столами жужжали мухи, в воздухе висел тяжёлый запах дурной еды и застарелого пота. Стараясь дышать пореже, Мия быстрыми шагами пересекла пустой зал и подошла к выщербленной стойке, за которой дремал грузный трактирщик с огромной бородавкой на носу.

— Комнату на одну ночь. — коротко звякнув, несколько серебряных монет раскатились по стойке.

Трактирщик приоткрыл один глаз, осоловелым взглядом окинул Мию, потянулся было к серебру, но его отёкшая рука бессильно упала вниз.

— Есть желаете? — еле-еле выговорил он, на что Мия только отрицательно мотнула головой.

— Ну тогда девочек. — словно из последних сил подслеповатый трактирщик махнул рукой в сторону стола, за которым сидели три трактирные шлюхи. Девочки эти, одним своим видом могущие на всю жизнь отбить желание ложиться в постель с кем угодно, заулыбались и призывно замахали ей руками, но почти сразу, в отличии от трактирщика, поняли, что перед ними не безусый юнец,