зашли, наконец, в большую комнату с плотными шторами на окнах, сквозь которые почти не проникал солнечный свет. Следом за ними забежала одна из служанок и принялась торопливо зажигать свечи в настенных канделябрах. Пока девица сновала по комнате, Мия с интересом рассматривала её платье, шитое из мягкого, крашеного серым льна. Хорошее платье, самое то для портамерского лета. Её-то служаночье облачение, раздобытое ещё в прошлом году, уже изрядно поистрепалось, да и шито было хоть из тонкой, но всё же шерсти, и летом таскать его было совсем уж невмоготу. Закончив, наконец, со свечами, служанка что-то тихо сказала Ормунду, указывая рукой на широкий шкаф и пару комодов, стоявших у стены, поклонилась и ушла.

Тут наконец Мия осмотрела комнату, широкую и просторную, с обоями в мелкий цветочек, парой банкеток по центру и пушистым ковром под ногами, зеркалами в резных рамах и множеством шкафов, комодов и тумб, стоявших вдоль стен. Два обряженных в роскошные бальные платья манекена в дальнем конце вызывали в памяти образ гримерки мадам Помпур, но, в отличии от того душного и тесного помещения, гардеробная — а это вне всяких сомнений была именно она — принадлежала юной девушке.

— А чья это комната? — спросила Мия, прохаживаясь вдоль одной из стен и рассматривая висевшие на ней картины, на которых очаровательные пастушки завязывали ягнятам розовые бантики на шее, маленькие девочки в кружевных платьях собирали полевые цветы, а мальчики в коротких панталончиках играли со щенками.

— Моей сестры… ну, то есть кузины, — Ормунд распахнул створки одного из шкафов и принялся перебирать висевшие внутри платья, придирчиво рассматривая то корсаж одного, то подол другого.

— А сколько ей лет?

— Четырнадцать… скоро будет. Как тебе это платье? — Ормунд обернулся к Мие, держа в руках бело-розовое платье, с отделанным кружевом и расшитом цветами корсажем и с широкой юбкой — правда, не столь пышной, как у бальных платьев.

Мерзко и отвратительно. Не платье конечно, нет. А то, для чего этот мальчишка её сюда притащил. Мия поджала губы так, чтобы лицо не выдало омерзения, и постаралась изобразить одобрительную улыбку. Правда, Ормунду было наплевать на её одобрение. Положив платье на банкетку, он суетливо заметался по комнате, распахивая дверцы шкафов и выдвигая то один ящик комода, то другой. К платью полетели и другие предметы девичьего гардероба — сорочки, нижние юбки, корсеты, панталоны, чулки, и какие-то совсем неведомые кружевные принадлежности. Насылая про себя проклятья на голову мальчишки, вожделевшего слишком юную кузину, Мия схватила одну из сорочек и быстро её натянула, избавившись от остатков пеньюара. Оглянувшись в зеркало, она с досадой окинула взглядом спину — поверх давних шрамов от кнута кожу украшала вязь свежих царапин от ветвей и шипов кустарника. Они больше не кровили, но немного вспухли и покраснели.

— И ты живешь здесь с кузиной и… родителями? Или…

— Нет, с кузиной и моей тётушкой, её матерью. — ответил Ормунд, выбирая между тремя корсетами, прикладывая нижнюю юбку то к одному, то к другому. — Они уехали в гости, к дядюшке Авлонию, у него поместье на берегу восточнее Вонтшура. Вот эти наденешь? — он протянул Мие идеально подходящие, по крайней мере, по его мнению, корсет и юбку, а потом вдруг густо покраснел, потупил взгляд и чуть слышно добавил. — только… панталоны не надевай.

— А твои родители? Что с ними? — пока Ормунд рылся в ящике, вытаскивая оттуда шёлковые чулки и раскладывая их, один к другому, на верхней крышке комода, Мия тайком схватила пару молочно-белых коротких перчаток, украшенных мелкими жемчужинами. Если припудренным лицом и уложенными волосами ещё можно кого-то обмануть, то руки с мозолями, ссадинами и обломанными ногтями с чёрной каймой вмиг выдавали в ней простолюдинку.

— Матушка моя давно умерла, а отец… Ну, он… — Ормунд замялся, забегал глазами по разложенным перед ним чулкам, потом резко вытянул одну пару, с вышитыми бабочками, и передал их Мие. — Вот эти. Кстати, я не спросил, как тебя зовут?

— Пассифлора, — имя самое то для шлюхи, лучше и не придумаешь.

Она ещё раз заглянула в зеркало, немного поправила волосы и приложила к шее лежавшую на туалетном столике бархотку с небольшой розовой камеей. По поводу родителей Ормунда у неё появилась пара догадок, но это было не так уж и важно. В конце концов, в их век незаконнорождёнными детьми никого не удивишь, да и отношение к этому стало попроще. Мия приблизилась к юноше, положила ладонь на его руку, отчего он вздрогнул и едва ли не отшатнулся, и сладко зашептала в самое ухо:

— Иди в свои покои, братик. Сейчас твоя сестрёнка оденется и придёт тебя навестить, пожелать сладких снов.

От такого Ормунд не просто покраснел. Казалось, даже его уши запылали багрянцем. Он судорожно сглотнул, кивнул головой и пошёл к выходу из гардеробной. Открыв дверь, он повернулся и срывающимся голосом попробовал объяснить Мие, как ей найти его покои. Она же расплылась в улыбке, послала ему воздушный поцелуй и сказала:

— Я найду, братик. Отдохни пока что. Я скоро.

Как только дверь захлопнулась, Мия опрометью бросилась к заваленной одеждой банкетке. Нет, натягивать на себя всё это шёлково-кружевное барахло она не собиралась. Достаточно платья, да пары туфель, стоявших на этажерке рядом с одним из шкафов. Кое-как зашнуровав корсаж, она накинула на плечи тонкую шаль, висевшую на ручке одного из кресел, схватила в руки туфли и выглянула в коридор. Никого не было видно, Ормунд уже видимо сидел у себя, снедаемый вожделением, страхом и стыдом. Ну и пусть сидит. Прикрыв глаза, Мия прислушалась. Годы тренировок сделали свое дело. Острый слух услужливо нарисовал для неё яркую и целостную картину особняка. Казалось, она может с точностью до дюйма определить, в какой стене и в каком месте маленькая мышка вьёт свое гнездо, и на какой части крыши жирная чайка чистит перья. Ни одно движение слуг тем более не ускользало от её придирчивых ушей. По крайней мере, она была в этом уверена.

Досчитав до десяти, она на цыпочках добежала до лестницы, ненадолго замерла наверху, дожидаясь, когда какой-то грузный лакей, прихрамывавший на левую ногу, пройдет по нижнему коридору. Потом быстро спустилась, обошла лестницу и кинулась в один из проходов. Ещё на входе в особняк она заметила, что остеклены были не все окна, а на первом этаже так вообще ни одного стекла не стояло, только деревянные ставни. Подойдя к одной из дверей, Мия дёрнула за ручку — заперто. Тихо выругавшись, она проверила следующую дверь, а потом ещё одну —