господа Портамера, такие праведные на словах, днём молившиеся перед алтарями в церквях Длани и обличавшие всяческие пороки, по вечерам, проводя время в объятьях едва одетых девиц, любовались здесь столь фривольными и еретическими картинами.

Подойдя к будуару госпожи Магнолии, Мия тихонько поскреблась в закрытую дверь и, дождавшись приглашения, проскользнула внутрь, в светлую комнату с высокими окнами, мягкими коврами на полу и множеством зеркал на стенах. Перед одним из них и стояла хозяйка будуара, статная девушка в кружевном белом пеньюаре, не скрывавшем ни одного нюанса соблазнительной фигуры. Она расчёсывала свои иссиня-чёрные волосы, спадавшие тяжёлой волной ниже пышных ягодиц, делая это так неспешно и томно, что Мия замерла и залюбовалась той утончённой грацией, просматривавшейся в каждом движении белой руки, в изящном изгибе шеи и наклоне головы. Еще пару раз проведя гребнем по волосам, девушка наконец обернулась посмотреть, кто же осмелился побеспокоить её в столь ранее время. Окинув Мию взглядом, она на пару секунд замерла с несколько растерянным выражением лица, словно пытаясь вспомнить, кого же она видит, но потом расплылась в радушной улыбке и раскинула руки.

— Мышонок! Как же давно я тебя не видела! — говорила она тоже медленно и томно, слегка растягивая слова и жеманно округляя губы.

— Может, полгода? Так рада снова видеть тебя, Булочка! — Мия рассмеялась и бросилась к подруге, та обняла её и прижала к себе.

Бывшая почти на голову ниже, Мия едва ли не носом упёрлась в её высокую объёмную грудь. Да уж, природа одарила подругу столь щедро, что с неё впору было лепить статуи Ии. Это в какой-то мере и определило её судьбу: воровка из Булочки и в юности выходила никудышная, а уж когда её фигура приняла такие роскошные формы быстро стало понятно, что будущего в Гильдии для Булочки нет. Можно было сказать, что в некоторой мере Гильдия позаботилась о ней, — продала в лучший в Портамере бордель, а не в какое-нибудь захудалое заведение в Нижнем городе, хотя, конечно, не всякий бордель мог себе позволить уплатить стандартный гильдийский выкуп в три сотни золотых.

Булочка наконец расцепила руки, потрепала Мию по щеке, дёрнула за оборку чепца и спросила:

— Ты по делу в Верхний город? Или просто так?

Мия рассеянно пожала плечами и прошла чуть вглубь комнаты, заинтересованно рассматривая свежую фреску на стене над широченным ложем, способным вместить, пожалуй, с десяток человек. На искусно выполненном рисунке богиня Солейн, облачённая в одну лишь пылающую корону, нисходила в объятия владыки Хаммарана, а по бокам в небольших лепных розетках во всех пикантных подробностях было изображено множество поз, в которых они совокуплялись.

— За такое разве не казнят? Она всё-таки из Длани…

— Полно тебе, Мышонок. Истово верующим здесь, знаешь ли, места нет. Как там в их книгах говорится? «И да усмирится плоть, и да возляжет муж лишь с женой своей, и да сотворят они дитя, а не похоть и сладострастие», — Булочка хихикнула, приобняла Мию за плечи и шепнула прямо в ухо, — у нас-то тут всё совсем наоборот. Но ты не подумай, я Хаммарану не молюсь. У женщин нашей профессии другой покровитель.

С этими словами она подошла к небольшой, вырезанной из тёмного дерева фигурке Яя и потёрла его чрезмерно большой мужской орган. Мия же продолжила рассматривать затейливые рисунки на стене. Пожалуй, ей даже нравилась эта легенда. Согласно ей, в былые времена, когда Боги ещё жили на земле, богиня Солейн день и ночь восседала на своем облачном троне, озаряя весь мир светом солнечной короны. Но владыка Хаммаран, однажды увидев богиню, был так поражён её красотой, что решил во что бы то ни стало сделать её своей. В Подземном мире он выстроил самый прекрасный из возможных дворец, вырезанный из цельного громадного рубина. Багровое сияние того дворца было видно даже с облачного трона, и однажды любопытство заставило богиню сойти с него, спуститься и заглянуть за горизонт, в Подземный мир. Там-то её и встретил владыка Хаммаран, увлёк во дворец и проявил на ложе такие чудеса мужественности, что с тех пор Солейн каждую ночь проводила в его объятиях, лишь по утру возвращаясь на небо. Одно из изображение привлекло Мию особенно, и она подошла поближе, чтобы лучше его рассмотреть. Интересно, а люди так изогнуться могут? Или это доступно лишь богам?

— Снимай-ка это убогое тряпье, а не то совсем взопреешь.

Булочка крепко обхватила Мию за талию, отчего та чуть вздрогнула, развернула к себе лицом и сунула ей в руки нечто прозрачно-кружевное, наподобие того пеньюара, в котором красовалась сама. Заметив её смятение, она продолжила:

— Не переживай, нас никто не осмелится побеспокоить, да и дверь я на засов закрою. Вино будешь?

Мия думала было отказаться, но лишь коротко кивнула. В конце концов, проклятущий серенгарец никуда не денется, а с подругой ей не так уж и часто удается встретиться. Так что она с удовольствием завалилась в одно из глубоких кресел, закинула ноги на столик и начала раздеваться, пока Булочка дёргала за язычок какое-то хитрое устройство, с помощью которого можно было сообщить прислуге, что именно нужно подать в будуар. Когда Мия расправилась с платьем и принялась за сапоги, Булочка чуть сморщила носик и протянула ей небольшой таз и кувшин.

— Ну извини, — усмехнулась Мия, поливая ноги прохладной водой. — Я-то не цветочек и розами не пахну, тем более после беготни в сапогах.

Булочка расхохоталась, а потом пошла забрать поднос с графином вина, сыром и фруктами у как раз подошедшей служанки.

В какой-то момент Мие показалось, что лучшего времяпрепровождения и придумать невозможно. Лёгкий ветерок сквозь распахнутое окно раздувал тонкие занавески и приятно освежал кожу, сладкое персиковое вино чуть щекотало нёбо. Нежный инжир и мёд, кисловатый виноград и терпкий сыр — всё смешивалось на языке восхитительной гармонией вкусов, и Мия только жмурилась от удовольствия, мечтая о том, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Булочка трещала без умолку, за недолгое время выдав, пожалуй, все возможные тайны и секреты благородных господ, в которые только была посвящена. Между делом разговор зашёл и о таар идаси ваан Ваарене, но Булочка лишь поморщилась и отмахнулась:

— Нет-нет, он к нам не хаживает. У нас здесь, знаешь ли, только распустившие цветы, а этого серенгарца, по слухам, привлекают исключительно бутончики.

Правда, имен этих так называемых бутончиков Булочка не назвала — а значит, о том, что малютка Аврелия безвременно лишилась своей невинности, ещё никто не знал. Кое-что полезное Мия всё-таки выяснила. Со слов