– Я заплатил им всем. Никто не увидит эти фотографии, – воинственно произнес Линкольн. – А если бы и увидел, нам нечего стыдиться, – он сократил расстояние между нами, поднял мой подбородок и запечатлел на моих губах такой сладкий и легкий поцелуй, что тот попросту мог меня уничтожить.

Мне потребовалась секунда, чтобы прийти в себя и вспомнить, какое решение я приняла. Я отошла за пределы его досягаемости, стараясь не обращать внимания на вспыхнувшую в его глазах боль.

– Мне нужно, чтобы ты ушел. Понятия не имею, как ты выяснил, где я живу, но ты перешел очень важные границы.

– Монро…

– Мне нечего тебе сказать. Тебе пора.

Его лицо исказило напряжение, а на щеке у него появился нервный тик из-за того, что он прикусил свою шикарную нижнюю губу. Я хотела эти губы. И ненавидела себя за это.

Линкольн

Я не собирался раскрывать того факта, что знаю про Монро все, включая адрес, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. В последнее время я все чаще повторяю это выражение. Когда Монро сбежала, а мне пришлось остаться, чтобы разобраться с пираньями, которые попытались бы разрушить ее жизнь, я буквально ощутил, что она унесла с собой частичку моей души.

Я не мог позволить ей уйти, просто исчезнуть. Уверен, в таком случае она бы никогда больше не ответила ни на звонки, ни на сообщения. Наблюдая за тем, как она кончала, стонала и тяжело вздыхала, мне просто хотелось поглотить ее целиком. Оставалось только представлять, какие звуки она бы издавала, садясь на мой член…

Пока я смотрел на нее, пытаясь сдерживать стремящееся овладеть мной безумие, мне казалось, что ни один мой поступок не заставит ее передумать.

– Мое положение вынуждает меня быть уверенным в людях. Моя команда провела проверку, чтобы убедиться, что нет ничего, что… может выйти нам боком.

Я приготовился к нападкам, которые могут последовать за этим признанием, пускай оно и не соответствовало истине. Даже если бы выяснилось, что она кого-то убила, это не потушило бы мою жажду, растекавшуюся по венам. Проверка служила лишь одной цели – узнать информацию, которую можно использовать, чтобы сблизиться с ней.

Но Монро удивила меня, как, собственно, и всегда. Вместо того, чтобы разозлиться, она распахнула глаза от удивления и попятилась, явно озадаченная моими словами. Уголки ее губ приподнялись, словно она была довольна.

– Так ты знаешь о моей матери и приемных семьях? – застенчиво пробормотала она.

Я секунду глядел на нее и лишь затем медленно кивнул.

– И ты не подумал, что это может выйти боком?

Ах, тогда-то до меня дошло. Она не сомневалась, что узнай я о ее прошлом, больше не захочу иметь с ней ничего общего.

– Я запал на тебя только сильнее.

– Не говори так, – выпалила она.

– Как? Что я влюбляюсь в тебя? – переспросил я, хотя эти слова и близко не описывали силу моей одержимости. Но мне не хотелось пугать ее еще больше, учитывая, что я и так завалился к ней домой.

Монро поджала губы и опустила глаза, а я вздохнул. Само собой, она не собиралась тут же падать в мои объятия и признаваться в вечной любви, чтобы я мог увезти ее подальше. Действовать нужно потихоньку.

По крайней мере, сегодня я смогу расслабиться, принюхиваясь к ее запаху, оставшемуся на моей одежде, и воспроизводя засевший в голове образ того, как она извивалась на моем бедре…

– Хорошо, девушка мечты. Этой ночью я тебя оставлю. Но ты и я… Это по-настоящему. В моей жизни еще не было настолько настоящих чувств. И рано или поздно ты ощутишь то же самое.

Я шагнул к двери и остановился, желая заполучить еще порцию ее внимания, прежде чем вернусь в свою пустую квартиру. Она так и не сходила с места, устремив на меня затуманенный взгляд, словно не понимала, чего на самом деле хочет: чтобы я остался или ушел.

– Спокойной ночи, малышка, – прошептал я перед тем, как выйти за дверь, ведь понимал, что, прежде чем перейду к следующему этапу, мне придется пережить самую, мать ее, долгую ночь в своей жизни.

Глава 14

Монро

В свете утра прошлая ночь казалась чем-то нереальным. Сказочным сном и жутчайшим кошмаром в одном флаконе. Заявление Линкольна о том, что наши чувства настоящие, ласкало мою кожу, а глупое сердце разрывалось, одновременно желая и не желая, чтобы все это было правдой.

Я дотащилась до «Медикал Трес» и выполняла свои обязанности вполсилы, мир вокруг меня вдруг стал размытым и серым.

Ближе к окончанию смены зазвонил телефон. На экране высветилось имя Кларис.

– Дорогая, – промурлыкала она, и на мгновение я утратила равновесие, потому что ее голос звучал так… по-доброму.

Я готовилась к тому, что она уволит меня по смс или просто больше не позовет ни на одно мероприятие. Но уж чего я точно не ждала, так ее радостного голоса в трубке.

– Привет, Кларис, – осторожно поздоровалась я.

– Гадкая девчонка. Почему не говорила, что встречаешься с Линкольном Дэниелсом? Это просто восхитительно!

– Ну, мы не… – начала я.

– Чепуха. Вас двоих обсуждали на вечере. Не нужно этого отрицать, дорогая. Я всем говорила, что подобное не могло не произойти с такой милой девушкой, как ты.

Черт. Ну конечно, говорила. Наверняка слово в слово. Только с сарказмом. Кларис была той еще гадюкой.

– Итак, на этой неделе ты, вероятно, слишком занята своими любовными делами, но на следующей у меня намечается несколько замечательных мероприятий. Может, мы даже поговорим о том, чтобы перевести тебя с должности официантки.

У меня скрутило живот. Ее слова обжигали кожу не хуже кипятка. Я еще не встречалась с этим парнем, а меня уже пытались использовать. Конечно, мне бы хотелось продвинуться по службе, и отчаянно хотелось заработать денег, но не так.

– Ну ладно, обсудим это позже, пока! – она резко повесила трубку, не дав мне вставить и слова.

Я покачала головой, вышла на улицу и посмотрела на прежде идеально голубое небо, которое за время рабочего дня затянулось плотными клубящимися облаками, предвещавшими приближение грозы. Воздух наэлектризовался, и у меня стало покалывать кожу, а волосы на затылке встали дыбом. Я быстро зашагала по тротуару, желая успеть вернуться домой до того, как прольется ливень. Однако именно в этот момент над головой ударом хлыста прогремел гром, заставив меня подпрыгнуть.

Я подняла глаза и увидела, как небосвод, словно зазубренным ножом, разрезала молния, осветившая все