– Кать, послушай. Может, хватит мне голову дурить? Я все знаю про тебя и Никиту!

– Что ты знаешь? – дернулась Катька.

– Все я знаю. Мне, кстати, могла бы и не врать! Я же тебя всегда поддерживала!

Катька помрачнела и подозрительно посмотрела мне в глаза.

– А кто еще знает?

– Никто не знает, кроме меня и Томки. Кать, неужели ты думаешь, что я буду об этом трепаться?

Катька опустила глаза и замолчала.

– Кать, перестань. Я, конечно, в некотором шоке. Но кто я такая, чтобы тебя осуждать?

– Ты правда меня не осуждаешь? – с надеждой спросила она.

– Ну, конечно же, нет! Это твое личное дело. Наверное, у тебя были причины. Лешку жалко, конечно…

Катька вздохнула и снова замолчала.

– Все, Кать, давай, рассказывай. Обещаю, что все это останется между нами.

– Тебе Томка рассказала? Так я и думала, что она проболтается…

– Томка почти ничего не знает. И я тоже. Хватит тут тайны разводить уже. В жизни всякое бывает. На то мы и подруги, чтобы быть рядом в сложных ситуациях.

– Да что тут рассказывать? Ох, Ян, я так устала! Если бы ты знала, как тяжело все время врать. Никогда не думала, что вранье – это так утомительно! Все время надо держать в голове, фильтровать базар, чтоб не ляпнуть что-то не то. Как другие с этим справляются?

– Не знаю, – искренне ответила я. – Я замужем никогда не была, в такие ситуации не попадала. Мне нечего тебе сказать…

– Ты не думай. Я люблю Лешку! – горячо заговорила Катька, и я почувствовала, что ее наконец-то прорвало и сейчас она мне все расскажет. – Он мне как родственник уже! У нас двое детей, дом. Я не представляю жизни без него. Просто в последнее время мы с ним больше друзья…

– Нет больше былой страсти? – уточнила я.

– Да какой там страсти! Ничего нет. Как бы тебе объяснить, у нас с Лешкой… Ну, как бы, и раньше-то все в постели было так себе, скажем мягко, на троечку. А последние пару-тройку лет и этого не случалось…

– Совсем? У вас несколько лет не было секса? – поразилась я.

– Ну да. Да особо и не хотелось, если честно. С Лешкой всегда как-то так…

– Погоди! Что значит, всегда было на троечку? Я всегда думала, что у вас любовь и все в порядке!

– Ну, любовь – да. Только это разные вещи. Любовь и секс. Как выяснилось…

– Погоди, ты же всегда говорила, что тебя все устраивает.

– А что я должна была говорить? А потом да, меня все устраивало. Потому что я не знала, что может быть по-другому. Я думала, что это у всех так. А эти восторги… ну, немного преувеличены, что ли. Вот ты когда про свои романы рассказывала, я не то, чтобы тебе не верила, просто мне казалось, что у тебя эмоции зашкаливают, потому и выглядит все иначе. А у нас с Лешкой, ну, какие там эмоции? Столько лет вместе…

– Но сначала-то было по-другому? – с надеждой спросила я, в попытке удержать рушащееся представление о счастливой Катькиной семье, которой я всегда восхищалась и даже немного завидовала.

– Не было никогда по-другому! – припечатала Катька. – Просто Лешка – совсем не по этой части. Ну, как любовник он, если честно, совсем никакой. Просто я не знала, что бывает иначе.

– А теперь, стало быть, знаешь? Никита, насколько я понимаю, как любовник Лешке сто очков форы даст! – я не смогла удержать сарказм.

– Да, это так, – просто ответила Катька.

– Тогда давай по порядку. Откуда он вообще взялся, этот Никита? Томка сказала, что это с ним у тебя была та самая первая несчастная любовь?

– С ним. Знаешь, Ян, мне кажется, что я была в него влюблена все мое детство. И юность тоже. Мы тут, на даче познакомились. Вместе считай росли. Он на два года старше. Это сейчас уже незаметно, а тогда между нами пропасть была. Он мне таким взрослым всегда казался. Все детство я смотрела на него с восторгом. Он такой был всегда – дерзкий, хулиган немного, заводила. Вся наша дачная детская компания вокруг него вертелась. А уж когда мы подростками стали… Все девчонки по нему сохли. И постарше и покрасивее меня. А он, ну, всегда веселый, легкий, крутил романы, почти с каждой девчонкой тут. И, знаешь, у него это так получалось, что никто и не обижался, что он менял подруг постоянно. Как-то так все красиво у него выходило, не обидно. Словно бы он принадлежал всем, и никому в отдельности. Хотя, иногда страсти бушевали. Особенно, когда он уже в старшей школе был, и ему родители мопед купили. А я, что я? Я всегда тихая была, послушная, да еще и полноватая такая. Я просто смотрела на него и любила издалека. У меня была его фотография, старая, черно-белая, я однажды у его мамы в гостях была, мы же соседи, и не смогла удержаться, стащила ее. Стыдно было ужасно. И ничего не могла с собой поделать. Хранила ее дома, в книге «Виконт де Бражелон», между страницами. И зимой, когда мы на дачу не ездили, я постоянно пялилась на его фотографию. И чем дальше, тем больше меня накрывало, я даже стихи писала, представляешь?

Я потрясенно слушала. Ничего себе, какая у Катьки, оказывается, была сильная влюбленность. У меня самой ничего такого не было. Влюблялась, конечно, в одноклассников или там в пионерских лагерях. Ну так, по-детски. За ручки подержаться, на дискотеке потанцевать, какие-то робкие поцелуи украдкой. Но чтоб хранить фото и писать стихи?

– Мне вообще кажется, что я тогда жила от лета до лета. Когда мама однажды мне достала путевку в пионерлагерь, я такой скандал закатила, что им пришлось меня забрать с половины смены. Родители тогда решили, что у меня с коллективом что-то не заладилось, типа, я стеснительная и некоммуникабельная. Ну, и не стали больше настаивать. И каждое лето я тут проводила, на этой даче. Чтобы рядом с ним.

Катька замолкла, мечтательно уставившись в темное окно.

– Но я так понимаю, что однажды он все-таки обратил на тебя внимание, – подтолкнула я ее.

– Ну да. Однажды обратил. Мне уже семнадцать было. Я школу как раз закончила, в институт поступала. Как раз, в то лето. Он намного реже бывал на даче, уже студентом был. Взрослый такой. Красивый. Я и не ждала уже, что у нас что-то будет. Я привыкла просто вздыхать издалека. Мне, может, и не хотелось ничего