Шрифт:
Закладка:
Лешка никак не желал признавать свое поражение. Сам он, правда, вкушал свой продукт весьма умеренно, но каждому новому гостю настойчиво предлагал попробовать, напирая на волшебные свойства дивных тайских травок и порошков.
На кухне Томка встала у мойки, засучила рукава и приготовилась мыть посуду. Выглядела она не очень. Томке вообще нездоровилось. После нашего похода в магазин она впала в мрачную подозрительность, стала жаловаться на головную боль, усталость и недосып.
– Том, на тебя смотреть больно. Давай лучше я помою, – предложила я, глядя как она морщится и вздыхает.
– Правда? Спасибо, Ян. Знаешь, я, пожалуй, пойду к себе. Голова просто лопнет сейчас. Давление, что ли, падает. И потом я прошлую ночь так плохо спала, все кошмары какие-то снились. Может, сейчас удастся?
– Иди уже, поспи. Мы тут втроем справимся, правда, Кать?
Катя, только что вошедшая на кухню с новой порцией грязных тарелок, заверила Томку, что мы прекрасно справимся и без нее.
Но Томка почему-то испытывала неловкость и пыталась нам помочь расставлять чистую посуду, пока я ее чуть ли не силой выгнала на второй этаж.
Маринка, которая вертелась рядом, вяло протирая стаканы, тоже быстро смылась. Она выглядела рассеянной и разочарованной. Я не без злорадства весь вечер наблюдала, как ее попытки обратить на себя внимание Павла терпят крах. Павел упорно не велся на все ее уловки. Отвечал немногословно, был с ней вежлив, да и только.
В конце концов, видимо устав от равнодушия несостоявшегося кавалера, и отнюдь не горя желанием совершать на кухне хозяйственные подвиги, Маринка зевнула, сообщила, что ей с нами невыносимо скучно, вскользь намекнув на наш возраст, и отправилась наверх со своим смартфоном.
Мы с Катькой убрали остатки еды, помыли посуду и зависли на кухне.
Игра, тем временем, набирала обороты, и мужчин уже полностью захватил азарт.
– Кать, ты мне шмурдяка принесешь? – завопил Лешка, на секунду отвлекшись от происходящего на экране и вспомнив о своем заветном продукте. – В буфете же там стоит!
– А нам с Павлом виски, – поддержал друга Никита.
– А канкан им не станцевать, совсем обнаглели, – пробурчала я.
– Да ладно, пусть пьют. Праздник же! Ян, сходи на веранду, там виски должно быть. И открой буфет со шмурдяком… Хотя, погоди, не надо, где-то у меня были остатки прошлой бутылки, он так ее и не осилил.
Катька порылась в недрах шкафа и извлекла на свет квадратную бутылку из-под водки, в которых Лешка разводил свои адские зелья. Бутылочки эти были хороши тем, что выглядели почти как графины и так же, как они, закрывались элегантной пробкой.
– Тут чуть-чуть осталось, как раз ему хватит! – Катька отнесла Лешке бутылку, где на донышке еще было грамм пятьдесят-сто забористого пойла.
Я тем временем смоталась на веранду, нашла бутылку виски, посмотрела на остальные запасы и меня посетила идея.
– Слушай, Катюх, а пойдем в баню! – предложила я.
– Зачем?
– Ну, посидим там вдвоем, выпьем, пообщаемся. А то они уже вот-вот дурниной орать начнут, болельщики хреновы. А мы давно, кстати, не сидели вдвоем за бутылочкой вина. Ну, как раньше любили. Помнишь?
– Действительно, почему бы не посидеть и не поговорить? – согласилась Катька. – Давай бери вино там на веранде, а я нам закуски какой-нибудь соберу по-быстрому.
– На фига нам закуска? Я столько за сегодня съела, что у меня сейчас еда из ушей полезет. Я не впихну в себя больше ни одного кусочка.
– Ну, мы же не можем сидеть без закуски, это неправильно, – уперлась моя подруга, и я решила не спорить.
– Ну ладно, если тебе так легче. Только, умоляю, оставь тут телефон. А то опять кто-то из твоей многочисленной родни начнет названивать, чтобы узнать подробности происшествия. Мне кажется, что с тебя хватит подобных разговоров на сегодня.
Мужчины, увлеченные игрой, отреагировали на наше решение спокойно, Лешка так и вовсе отмахнулся, и мы, выставив им на стол виски и шмурдяк, собрав немного еды и откупорив пару бутылок моего любимого Киндзмараули, переместились в баню.
Тут было жарко. Постоянно подтапливаемая печь раскочегарилась не на шутку. Мы не стали включать телек, я настроила старенькую магнитолу, стоящую на полке, на какую-то нейтральную радиостанцию, транслирующую рождественские мелодии, и устроились на диване, наслаждаясь покоем и уютом.
– Ян, только давай не будем про все это говорить, про Андрея, Воблу, топоры и яды. Я уже сыта по горло всеми этими разговорами, – попросила Катька, измученная своими родственниками. – Давай сделаем вид, что ничего не произошло. Просто потрепемся.
– Давай, – согласилась я. Мне и самой уже все это надоело.
– Ну, а как тебе Павел? – поинтересовалась Катька. – Не понравился?
– Господи, ты все об том же. Кать, ну Павел и Павел. Хороший мужик, наверное. Если от телефона своего отвлекается. Но он не отвлекается. Слушай, если он даже на Маришку не повелся, то куда уж мне…
– Ну чего ты прибедняешься? – возмутилась Катька. – Ты же у нас красотка!
– Да какая я красотка? Скажешь тоже, – вздохнула я, всегда достаточно скептически относившаяся к своей внешности. – Ничего особенного.
– Глупости! Фигурка у тебя не хуже, чем у Маришки, – настаивала Катька.
– Думаешь? – засомневалась я.
– Уверена!
Внезапно мне в голову пришла одна мысль.
– А, знаешь, бог с ним, с Павлом. Мне вот Никита гораздо больше понравился. Веселый такой, общительный. И на внешность вполне.
Я внимательно наблюдала за реакцией Катьки. Мне было немного обидно, что она скрывает от меня свои отношения с Никитой, и очень хотелось вывести ее на чистую воду.
– Да ну, Никита, – Катька, кажется, немного занервничала. – Нашла о ком думать. Вот Павел – это да. А Никита… Ян, он бабник и разгильдяй. Мало у тебя таких было?
– Что ж поделать, если меня именно к таким и тянет, – вздохнула я.
– А если я попрошу тебя его не трогать? – быстро спросила Катька.
– С чего бы это? – притворно удивилась я. – Кать, ей-богу, если бы ты не была замужем за Лешкой, я бы подумала, что ты приберегла Никиту для себя.
– Ерунда! – возмутилась Катька, впрочем, я сразу же заметила фальшь в ее голосе.
Внезапно мне стало противно. Что происходит? Мало того, что приходится всех подозревать черт знает в чем, так еще и с лучшей подругой сидим и врем друг другу в глаза. Я понимала, что Томка меня по головке не погладит, но
