Шрифт:
Закладка:
— Я помощница Ванды, принесла настойку для ваших девушек.
Не обращая внимание на суровое молчание той стороны, я откинула крышку корзинки и, осторожно извлекая бутылки, ставила их на стол.
Больше было некуда. Ну не на пол же их ставить! Старания Ванды, равно как и мои, этого не заслуживали.
— Что это? — последовал краткий вопрос. Если бы кто посторонний зашёл сюда сейчас, он ни за что не поверил бы, что мадам сама заказывала эту настойку. И платила за неё звонким золотом.
— Защита от наступления бремени. По две столовые ложки принимать утром, днём и вечером. До еды за полчаса. Каждый день без перерыва даже на кровавые дни.
Я говорила как целитель, но дело своё знала, хотя им и не являлась.
— Ванда сказала передать вам, чтобы вы не просили больше любовных зелий. Это вне её сил.
Вероятно, эта фраза была своего рода паролем, чтобы мадам Фик не беспокоилась, что я шпионка или шарлатанка. Судя по её действию: мадам расслабилась и улыбнулась, я угадала.
— Скажи, а лечить ты умеешь? Моим девочкам время от времени требуется помощь, сама понимаешь, даже среди благородных господ много мрази и нечистоплотных особ.
— Увы, нет, мадам. Я по травам.
— И по отравам? — засмеялась та, но тут же добавила: — Не обижайся, София. Я ведь могу называть тебя так? Это не делает тебе стыда, напротив. Некоторые стоят того, чтобы быть отравленными.
— Жаль, что, изготовляя яд, я не могу знать, к кому точно он попадёт, — печально ответила я.
— Так и кузнец не знает, кого поразит выкованный им меч. И мои девочки не могут сказать, кому причинят боль тем, что ублажают неверного мужа. Нельзя быть за всё в ответе. Праведники живут недолго и крайне бедно.
Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться с доводами мадам. А ещё я убедилась, что она умна, неболтлива и, вообще, дама, приятная во всех отношениях.
Из тех, кто выполняет обещания.
И я всё-таки отправилась в Торговый квартал за шляпкой. С двумя амбалами за спиной. Теперь-то уж хозяин лавки не сможет так просто мне отказать!
Но снова всё оказалось не так просто, как я рассчитывала.
— Мне пришлось её продать, — плюгавый стоял за прилавком, то и дело бросая взгляд на амбалов, державшихся поближе к выходу. На всякий случай и, чтобы не мешать мне торговаться.
Но делали это широкоплечие парни, способные кулаком прибить быка, ударив ему между глаз, с таким видом, будто твёрдо решили не выпускать торговца живым без моего на то позволения.
А я начинала терять терпение. Плюгавый врал, его поросячьи глазки подозрительно бегали из стороны в сторону, угол рта подёргивался, а сам торговец то и дело вытирал пот со лба сильно надушенным платком, от цветочного запаха которого хотелось чихать и скорее оказаться на свежем воздухе.
Разумеется, после того как я выясню, куда он дел мою шляпку.
— Я ведь предупреждала, что вернусь за ней сегодня.
Взметнувшаяся вверх бровь и пристальный взгляд всегда оказывали на собеседника магическое действие: тот понимал, что я не шучу. А теперь у меня ещё и вопросы по поводу бандитов, подозрительно скоро напавшим на меня после посещения его лавки, оставались.
— И вы знаете, что после того, как я от вас ушла, меня пытались ограбить. И покуситься на мою девичью честь.
— Да вы что! — пробормотал плюгавый и отчего-то открыл и сразу захлопнул хозяйственную книгу, в которую обычно вписывают продажи и прибывший товар. — У нас такой приличный район, но, конечно, швали везде хватает.
— И вы совсем к этому непричастны?
Мой елейный тон и снова взметнувшаяся вверх правая бровь должны были окончательно убедить торговца, что его оправдания кажутся мне попыткой уйти от ответа.
— Нет, как вы могли такое подумать?!
Он возмутился слишком спокойно, словно только и ждал, пока я брошу в лицо обвинение. Готовился, леший полулысый!
Магией, которая бы могла выбить из него правду, я не обладала, зато сообразительностью вполне. И небольшим житейским опытом.
Плюгавый не из тех, кто врёт, как дышит, он и сам не рад, что попал в такую ситуацию. Надавить, пригрозить, блефануть, — и он всё расскажет.
— Впрочем, это неважно, — бросила я и повернулась вполоборота к своим мордоворотам. — Я сейчас позову их, и ты всё это повторишь. Правда, боюсь, они не будут столь терпеливы, как я.
И в доказательство своих слов я помахала амбалам в знак того, что всё в порядке.
— Госпожа, — залепетал торговец, побледнев пуще прежнего. — Мне проблемы не нужны, но поверьте, я не имею отношения к этим…отбросам. Но это правда, что они пасут честных граждан, только куда полиция смотрит! Видно, не так просто с ними справится. На экипажи они, конечно, не нападают, а вот вас сразу заприметили. Тот, кто заходит в лавки, всегда при деньгах. Говорю же, лёгкая вы для них добыча, уж простите, госпожа.
В конце речи плюгавый совсем расстарался и начал откровенно льстить, назвав вчерашнюю побирушку «госпожой» аж несколько раз подряд.
И улыбался так неприятно, жалобно, глаза прятал. Словом, я так и думала: разбойники эти здесь часто пасутся, следят, кто заходит в лавки, а время такое было, обеденное, когда посетителей почти нет. И тут я нарисовалась!
Можно было бы наказать торговца, только сомневаюсь, что амбалы зашли бы так далеко, чтобы исполнять мои приказы. Да и, если подумать, этот человек такая же жертва обстоятельств, как и я.
Кровожадность не была мне присуща, к счастью, я предпочитала решать вопросы миром. Жизнь и так жестока к обычным людям, тем, кто не родился с золотой ложкой во рту, незачем нам самим превращаться в свору собак.
— А кто купил шляпку? — напоследок поинтересовалась я.
Торчать здесь и дальше — только время терять.
— Так это, пришли люди, которые нас тут ведут, и купили. Я не мог отказать, госпожа. Сами понимаете, не всем откажешь, — развёл руками торговец и снова промокнул лоб платком.
На этот раз глаз он не прятал, а смотрел, как на равную. Мол, ну как в толк не возьмёшь, что продал не по своей воле!
