Шрифт:
Закладка:
Словом, я пару раз была у него в полутёмной лавке, находящейся в тупичке Торгового квартала, куда просто так не попадёшь, и была очарована его древними сокровищами.
Слышала, что раньше лавка и вовсе ютилась на рынке, где обитают старьёвщики, но так ли это, и если да, то как ему удалось снять пусть и не самое выгодное, но место в Торговом квартале, остаётся загадкой.
Как и то, почему в его магазинчике старинных книг и редких изданий всегда царит полутьма. Свет от магических шаров падал только на два места во всей лавке: рабочее место-витрина и в дальнем углу, где стоял стол для посетителей, чтобы они могли как следует ознакомиться с тем, что собираются купить.
— Берите лампу и идите вдоль стеллажей! — крикнул Серж, стоило мне войти. Колокольчик над дверью сердито и громко возвестил о моём приходе.
Серж был стар, еле передвигался на опухших коленях и слеп на один глаз. Но слух и нюх имел охотничий.
— Спасибо! — отозвалась я на всякий случай и сделала, как было велено.
Масляная лампа горела так тускло, что едва ли давала света больше, чем газовый светильник на потолке. Но хозяин лавки терпеть не мог, когда что-то идёт не по его плану, а когда он сердился, то вспоминал солдатское прошлое и ругался так, что уши закладывало.
— Что-то особое ищете, барышня? — спросил он тем временем, ковыляя за мной следом.
— Да, мне бы купить «Искусство составления особых настоев» Николя Армена. И «Опасные травы». Не помню автора.
— Эти книги почти не продаются, — прошепелявил книжный червь позади меня. Серж вызывал у меня гадливое и одновременно опасливое чувство, хотелось держаться от него подальше или попусту бежать куда глаза глядят.
— Я видела их у вас.
— Вы ошиблись.
Пришлось обернуться и поднять лампу над головой, чтобы лучше видеть хозяина мёртвого книжного царства.
Книги, находящиеся здесь, могли заинтересовать либо коллекционера, либо того, кто интересуется специфическими, тайными знаниями.
Например, ядами.
— А если так?
Свободной рукой я порылась в сумке и, нащупав монету, спрятанную в специальном кармашке, протянула её старьёвщику. Тот повертел её в руках, ощупав с двух сторон и не глядя, спрятал в кармане сюртука. Слишком большого, приличного и нового, чтобы принадлежать Сержу.
Все, кто слышал про него, знали, он любитель занашивать одежду до дыр, но никогда не позволял себе ходить неопрятным, заштопывая каждую дырочку собственноручно. Говорили, что и зрение для этого ему не нужно.
Рабочий инструмент «сумасшедшего Сержа» — пальцы, уши и нос. Мимо него, мол, даже мышь не проскочит.
— Что-то названия книг больно знакомы? Никак не вспомню, где я их слышал. Досада, память уже не та!
И Серж, этот тщедушный с виду человек распрямился и сделался выше меня почти на полголовы. И узкие плечи его, и впалая грудь — всё куда-то подевалось, передо мной стоял не великан и не богатырь, но крепкий человек неопределённого возраста. Ему могло быть сорок лет или шестьдесят.
— Может, это поможет вспомнить подробности? — я протянула ему другую монету.
Несмотря на страх, обуявший меня, я была готова к этому представлению. В нашем королевстве сильных Магов не так уж много.
В основном это осколки древних фамилий, остальные же обладают малыми силами. Кто, как я, к травам тянется, слышит их, чувствует, иные, как Серж, иллюзии создают.
Мага, настоящего, как Рысь и его соратники, не обманешь, а на меня и прочих действует.
— Так что, любезный? Вспомнили? — спросила я чуть погодя, когда и вторая серебряная монета исчезла в кармане чёрного сюртука книгодержателя.
Он уже принял прежний облик и подслеповато щурился единственным глазом на свет лампы. Я тут же опустила её.
— Или туда, в самый конец. И слушай, — Серж поднял узловатый указательный палец вверх. — Они все говорят со мной. И с тобой заговорят. Те книги, которые тебя хотят. Только не ошибись, а то, знаешь, некоторые из них очень прожорливы. Душу высосут и не подавятся. Я тогда ничего не смогу сделать. Иди с Богом!
И он картинно развёл руками. Постоял немного, загораживая путь к выходу, а когда я отправилась туда, куда мне было велено, оглядываясь на всякий случай, чтобы убедиться, что иного пути нет, он отвернулся и медленно побрёл к витрине.
— Женщине нельзя читать что-либо тяжелее весёлой истории, — любила повторять мисса библиотекарша в детском приюте, в котором я провела большую часть жизни.
Здесь жили только женщины, этакое «бабье королевство», не гнушавшееся впускать в свои стены мужчин. Обычно это были богатые покровители или господа, вынужденные отдать внебрачную дочь в сие заведение, которое должно подготовить и направить неокрепший ум к пониманию той роли, которую девице предстояло сыграть.
То есть либо ненадолго стать чей-то усладой, либо отдать себя для служения обществу. Стать покорной, радоваться, что не замёрзла на улице, что не оказалась среди тех, кого выкинули в канаву при рождении.
В королевстве за убийство, даже едва рождённого, следовало одно наказание — смерть, и всё же в газетах регулярно писали о замёрзших малютках.
Не все матери, даже с магическими способностями, могли прокормить уйму ртов. А зелье против бремени стоило дорого, и если ты не зарабатываешь, раздвигая ноги, то незачем и тратится.
Так считали многие. Можно обратиться к той же травнице и попросить дать настой, убивающий дитя во чреве, но он действовал не всегда. Особенно было тяжко тем, кто лишён магии, но вынашивает дитя с магической искрой внутри. Это почти всегда означало смерть матери при родах.
Дитя по праву сильного отбирало у неё жизнь, силы, чтобы влить их в себя. Тогда несчастливый отец семейства, не в силах помешать этому, просто подкидывал младенца в ближайший приют.
Тайком от соседей, от полиции, от собственных детей. Именно поэтому до родов мать, носившая под сердцем дитя, скрывала этот факт, пока было возможно.
Сказывалась больной, много ела, чтобы оправдать полноту, утягивала живот. И всё это, если было хоть малейшее подозрение, что младенец окажется обладателем магии. Хотя бы её частички.
