– Полагаю, все девушки до тебя соглашались. Ни одна не выглядела такой обессиленной, как ты, – Бонни жалостливо улыбнулась. – Но это не мое дело. Надеюсь, ты меня извинишь. Пойду застелю постель, – захватив подушку, она вернулась в спальню.

Я озадаченно смотрела ей вслед. Не ожидала, что в один прекрасный день Бонни забудет про ненависть ко мне. Да еще и посоветует пить кровь короля. Разве это не противоречит ее убеждениям?

Не исключено, что она преследовала какие-то цели. Или смотрела на ситуацию с положительной стороны: кровь Бенедикта меня исцелит, и я сохраню силы, насыщая его, – но она не задумывалась, что это может привести к серьезным последствиям.

Впрочем, оставался третий вариант – королевская кровь и правда поможет. А я просто мнительная дурочка.

Вздохнув, я встала. Из-за всех этих раздумий разболелась голова – совсем некстати, потому что я нуждалась в ясном сознании.

Я приняла душ, стараясь не направлять струю воды на плечи, после чего завернулась в мягкий махровый халат. Я внимательно осмотрела себя в зеркало и поняла, что Бонни подразумевала под «такой обессиленной».

Моя и без того бледная кожа совсем лишилась цвета, под глазами залегли темные круги, такие темные, что даже косметикой не скроешь. Причиной им стали не только ночные кошмары, навещавшие меня с завидной регулярностью. Мое тело было изнурено и давало об этом знать все яснее.

Бонни приглаживала застеленное одеяло, когда я вернулась в спальню. На столике меня уже дожидался поднос с завтраком, а рядом…

Сердце пропустило удар, стоило мне бросить взгляд на конверт. Бумагу я сразу узнала и, кажется, даже смогла разглядеть фамильный герб на темно-зеленой сургучной печати – ветка с цветами боярышника.

– Тебе письмо, – сообщила Бонни, – и ты забыла вечером принять таблетки. – Она положила на конверт упаковку с лекарством и рубиновые серьги. – Тебе еще что-то понадобится или я могу идти?

– Нет, – замялась я, разрываясь между желанием поговорить с Бонни и, быстро разорвав конверт, прочитать письмо. Но я так тосковала по родным, что последнее взяло верх. Навестить меня они смогут только через несколько недель. Правила посещения в замке строго регламентировались: нам разрешалось видеться не чаще раза в месяц. Но как же я соскучилась! Возможно, послание из дома принесет мне утешение.

– Как пожелаешь, – не стала настаивать Бонни и направилась к двери. – Ты можешь позвонить домой, ты ведь знаешь об этом? Прости, надо было раньше сказать.

Я помотала головой.

– У нас дома нет телефона.

– Правда? – удивилась Бонни.

– Это слишком дорого.

– А… Очень жаль.

Я грустно улыбнулась.

– Ничего, бывает.

На самом деле деньги не являлись главной причиной. Наверное, мы могли бы позволить себе телефон, вот только зачем? Чтобы наши разговоры подслушивали вампиры? Родители расчетливо распоряжались деньгами, вкладывая их в проект свержения вампиров. У Валя, правда, был секретный мобильник – для экстренной связи. Но я точно не стану звонить ему из замка.

– Захочешь ответить – бумага и ручка на столе, – сменила тему Бонни. – Но на твоем месте я была бы осторожной. Говорят, мисс Хилл читает каждое письмо, которое покидает замок.

– Десница занимается этим лично? – засомневалась я. – Это же громадная работа!

– По крайней мере, такие ходят толки, – пожала плечами Бонни. – Никогда не знаешь наверняка. До скорого.

– Пока-пока, – попрощалась я. – И спасибо тебе!

– Как бы ни пришлось жалеть, – ответила Бонни.

Едва дверь за ней закрылась, я бросилась к столу и схватила конверт. Я не ошиблась: на печати действительно красовался наш герб. А с обратной стороны стояло мое имя, написанное маминым причудливым почерком.

Сгорая от нетерпения, я сломала печать и достала письмо – один лист, даже не исписанный с обеих сторон. Я разочарованно вздохнула. На сердце у меня скопилось столько всего: переживания, мысли, чувства. И обо всем хотелось рассказать родным, слова вертелись на кончике языка, желая быть высказанными. А маме хватило нескольких строк.

Но о чем ей писать? Все, что мы могли бы обсудить, не доверишь бумаге. К тому же дома жизнь шла своим чередом. Наверное, и правда не имело смысла писать о повседневной рутине, знакомой мне до мелочей. И все же я с удовольствием почитала бы об этом.

Удивило меня, однако, другое: конверт пришел нераспечатанным. Если Эрис Хилл читает каждое письмо, покидающее замок, почему ее не интересует поступающая корреспонденция?

Или это уловка: сделать так, чтобы я поверила в безопасность переписки, а потом вздернуть меня за неосторожное слово. Как бы то ни было, мама не стала рисковать: ее фразы были лаконичны и, на первый взгляд, не давали возможность для интерпретации.

Моя дорогая Флоренс,

поздравляем с Новым годом!

Как поживаешь? Славно ли устроилась в замке?

Я была несказанно счастлива услышать, что тебя избрали. Ты по-настоящему достойна стать Кровавой невестой! Надеюсь, ты и сама понимаешь это. У тебя доброе сердце, и ты никогда не забываешь о благополучии окружающих. Ты способна на преданность и в полной мере сознаешь свой долг – лучшая дочь, о которой можно мечтать. Никто не сможет лучше, чем ты, представить людей. Мы ни секунды не сомневаемся, что ты великолепно справишься со своими обязанностями.

Дома все по-прежнему, вот только с твоим отсутствием его покинула жизнь. Твой брат не знает, куда себя деть. Но уже скоро мы тебя навестим!

Надеюсь, ты не забываешь нас в бурном водовороте новой жизни. И всегда помни: мы гордимся, что ты ступила на этот путь!

С любовью,

мама, папа и Валь.

Горечь разочарования обожгла сердце.

И только? Родители послали меня в логово вампиров, и единственное, что их волнует, – миссия?

Послание могло бы показаться полным любви письмом, но за каждым предложением стоял скрытый смысл. Код, скрывавший тайное послание. Ничего из написанного не относилось ко мне, по крайней мере, так мне казалось. Речь шла исключительно о долге.

Славно ли устроилась в замке?

Перевод: удалось ли тебе добыть новые сведения?

У тебя доброе сердце, и ты никогда не забываешь о благополучии окружающих.

Другими словами: помни, что твоя миссия значит для человечества.

Надеюсь, ты не забываешь нас…

На самом деле: не отвлекайся от поставленной цели.

У меня возникло ощущение, что мама отправила мне не что иное, как напоминание о миссии. Они гордятся, конечно. Лишь до тех пор, пока я не потерплю крах.

Не слишком ли я разозлилась? Возможно, я неверно истолковала послание. Возможно, интриги настолько поглотили нас, что мы не способны признаться