пальцев уколола щетина. Глаза открытые, с густыми перепутанными ресницами, искренним, откровенным взглядом. Заостренные скулы подчеркивались тенью на щеке. Желваки сжались, переключая взгляд на очерченную линию челюсти, и расслабились, приоткрывая губы. Рисунок кожи был плавным, с мелкими углублениями у висков. Губы же цепляли вертикальными бороздами под пухлыми подушечками. Четкая линия сверху, и смазанная внизу, у самых уголков.

— Ты очень красивая.

Сухие, бледно-розового цвета, они словно были покрыты прозрачной пленкой. Ближе ощущалось притяжение, тело ломило от жажды близости. Воздуха не хватало, дыхание стало глубоким, протяженным. Заир провёл рукой по спине, прикрыла глаза, его прикосновения дарили наслаждение. Первый поцелуй, быстрое касание, невесомое, задорно подцепляя верхнюю губу. Второй, настойчивый, с ощущением жара, полноты прикосновений, раздирающим возбуждением. Третий подавляющий под собой все сомнений, обнажающий желания и тела, глубокий, откровенный.

Глина приятно раскатывалась в руках, от воспоминаний по телу пробегали мурашки, щеки пульсировали от прилива крови, а в голове только его губы, прикосновения, тени играющие на коже и движения рук по телу. Струсила, сбежала утром, и уже пару дней не выходила на связь. Мне было стыдно, неловко, я перешла черту, но именно это породило во мне большее, оконченную идею в голове. Скульптура будет отражать человека по деталям, отдельным друг от друга, как частицы моих эмоций, переживаний, соединенных в одну, неизвестную пока мне личность.

Глава 27

Красивая? Отчего же нет. Рассматривала своё лицо через зеркало. Пересохшие от колких волнительных воспоминаний губы, красный румянец от прикосновений, что до сих пор чувствовались на теле, и глаза, которые видели вовсе не отражение. В голове чувство вины, не смогла сдержать эмоции, не ожидала от себя, что они могут быть такими острыми, а решимость соединялась в ощущении их прочувствовать, познать на короткий миг, отключить всё остальное. Даже сейчас я погружалась мыслями в ту ночь, хотела продолжения, ощущала его поднимающимся теплом в теле.

— Ты совсем обезумела.

— Бжиг, — Борзини устроился на раковине, лапкой играясь со струёй воды.

— Дед, если это ты, прошу, верни меня в прошлое. Я лишилась работы из-за похоти. — Подняла морду кота ладонью, провела пальцем по мокрому носу и погладила за ухом. — Борзик, теперь у нас эконом режим и поиск работы.

Телефон разрывался от звонков. Заир, Юля, Медина. Мне было стыдно даже за то, что я пустила ситуацию на самотёк. Моя личная жизнь стала предметом общественного достояния. «Быстро взяла трубку и всё мне рассказала!» — Юля перешла на сообщения: «Ада, ты там уже в петлю лезешь?». Забарабанили в дверь, тихо подошла к двери, посмотрела в глазок, Заир. Он приходил каждый день, отчего начался дергаться глаз.

Борзини прошёлся в коридор, поднял морду, принюхался.

— Балда. — заорал кот, протягивая гласные.

За дверью послышался смешок, рванула вперёд, подхватила кота и спряталась с ним в комнате. Почему так сложно открыть дверь и поговорить, сложно расставить отношения, разобрать всё по крупицам, чтобы не надумывать в голове лишнего? Откуда это во мне? Страх понять неправильно, настроить иллюзий, разочароваться, увидеть в глазах другого человека безразличие, холодное равнодушие, и понять, что все эти переживания разрывают только меня. Обидно испытывать эти неловкости одной, и не получается заставить себя успокоиться. Дам себе ещё один день, а потом решу, всё решу, а сегодня, пожалуй, нужно отдохнуть.

Включила музыку в наушниках и погрузилась в изучение вакансий.

Под вечер чувства не утихли. Я стала грезить отношениями, защищенностью которую могли бы они подарить. Уткнуться в его плечо, почувствовать тепло, поделиться всей печалью, а в ответ понимание, поддержка и любовь. Заир был центром всех этих мыслей, за пару часов я вросла в его семью, глубоко на подсознании понимая, что это невозможно. Беременность фиктивная, у нас договор и один секс не может выстроить мост над огроменной пропастью.

Снова стук в дверь. Хватит! На этом пора трезветь. Подошла, потерла похолодевшие ладошки и открыла дверь.

— Стас? — От нервной улыбки свело скулы. — Вернее, как хорошо, что это ты! Как твои дела? О, кофе, спасибо. Прогуляемся?

Лицо его выдавало крайнюю степень непонимания, брови дергались то вверх, то вниз, уголки губ подрагивали. Накинула на плечи легкую кофту.

— Ты так и пойдёшь?

— Ты же не собирался в ресторан? Или тебе стыдно из-за моего внешнего вида?

— Ты в трусах. — Стас смущенно отвел глаза.

Опустила взгляд на короткие шорты и жёлтые кроксы.

— Стас, двадцать первый век, а ты шорты с трусами путаешь. — Повернулась боком, указывая на шов. — Видишь, белая полоска.

— Да. Полоска всё меняет.

Взяла Стаса за руку и повела на улицу. Столкнуться с Заиром вовсе не хотелось, более того, это был бы полнейший провал.

— Куда так торопишься?

Не ответила, остановилась только через несколько домов, вспомнив что машина Стаса осталась около дома, а без неё он у меня совершенно не ассоциировался, как две половинки одного целого. Когда мы последний раз вот так гуляли? Помниться в школе он провожал меня до дома, в университете пару раз. Всегда сдержанный, опасливый, он ведь никогда не соглашался на мои спонтанные идеи.

— Мы могли бы остаться у тебя дома, посмотреть фильм или поехать ко мне.

Почему его настойчивость такая заметно навязчивая. Запретила себе сравнивать его с Заиром, чувство вины опалило горло. Хороша, однако, делю постель с одним мужчиной, обнадеживаю другого. Он ведь мне помогал, никогда не отказывал, как выяснилось любил, а я? Мысли угнетали, помотала головой, словно от этого действия они разлетятся как мухи.

— Тебе никогда не хотелось по-ребячиться? — Остановилась, сделала глоток остывшего кофе.

И правда. Он никогда не веселился. Вернее, веселье для него значило совершенно другое, это могли быть ситуации по службе, в семье, но никогда он не создавал их сам. От этого я никогда не смотрела на него как на мужчину, излишняя суховатость Стаса вызывала у меня скуку.

— Не понял.

— Вот ты как веселишься?

Расстегнула защёлку его ремня одной рукой, вытащила и закрутила в воздухе, оборачивая вокруг ладони. Стас оглянулся, после попытался забрать ремень, я лишь отошла назад и подняла стакан, показывая взглядом, что он вполне может опрокинуться на его футболку.

— Ада, что ты делаешь, на нас смотрят.

— Какой позор, — делано возмутилась, — это что получается? Средь бела дня избивают капитана полиции, непорядок.

Обошла Стаса по кругу, похлопывая по ногам и спине ремнём, удары наносила нежно, только последний по задницу с силой, отчего он вскрикнул скорее от неожиданности.

— Стоп! — Выставила руку с ремнём вперед, допила кофе и выкинула стаканчик.

Сделала ещё один замах, ударила по