этих снимках Клодия не выглядела распутной или коварной – девчонка как девчонка. Даже крутая. Возможно, Ария несправедливо осудила Клодию. Может, она чересчур липла к Ноэлю, потому что чувствовала себя неловко в новом окружении. И нарядилась вызывающе, поскольку думала, что так одеваются все американцы: если посмотреть американское телевидение, вполне может сложиться такое впечатление. На самом деле у Арии и Клодии общего оказалось куда больше, чем она думала – типичные роузвудские девушки сторонились Клодии так же, как и Арии. Они привыкли заносить в черный список все, что казалось им непонятным.

Клодия перешла к следующей фотографии, на которой они с подругами, в лыжной экипировке, позировали на вершине горы.

– О! Это Калли! – Она произнесла это как Каа-ли. – Мы на лыжи каждый уик-энд! С кем я теперь кататься?

– Со мной, – вызвалась Ария, удивляясь самой себе.

Клодия оживилась.

– Ты кататься на лыжах?

– Ну, нет… – Ария подцепила оставшийся на тарелке кусочек гуляша. – Если честно, я ни разу не вставала на лыжи.

– Я тебя научить! – Клодия аж подпрыгнула. – Мы скоро пойдем! Это так легко!

– Ладно. – Кстати, Ноэль говорил, что его семья подумывает о поездке на горнолыжный курорт в ближайшие длинные выходные. Разумеется, пригласят и Клодию. – Но я бы тоже хотела кое-чему тебя научить.

– Может, это? – Клодия показала на розовый мохеровый шарф, намотанный вокруг шеи Арии. – Ты neuloa? – Она повертела пальцами, изображая вязание.

Ария оглядела шарф.

– О, я сто лет назад его связала. Причем, не очень хорошо.

– Нет, это красиво! – воскликнула Клодия. – Научи меня! Я делаю подарки для Таньи и Калли!

– Ты хочешь научиться вязать? – повторила Ария. Никто, даже Эли и бывшие подруги, не просили Арию научить их вязанию, которое всегда считали странностью Арии. Но Клодия, казалось, не находила это занятие странным.

Они договорились встретиться в четверг в спортивном магазине, чтобы подобрать Арии надлежащее горнолыжное снаряжение. Когда они встали, чтобы пойти за десертом, Ария заметила, что Ноэль смотрит на нее через всю комнату с удивленной улыбкой на лице. Ария помахала ему рукой, и Клодия следом за ней.

– Он твой парень, да? – спросила Клодия.

– Да, – ответила Ария. – Уже больше года.

– О-о, серьезно! – В глазах Клодии промелькнул озорной огонек. Но в ее поведении не чувствовалось никакой зависти.

В дверях появился мистер Кан. Ария не видела его уже несколько недель. Он вечно мотался по командировкам, занимаясь важными делами. Но сейчас этот солидный бизнесмен предстал в коричневой набедренной повязке, накидке вроде медвежьей шкуры, черных высоких ботинках и массивном рогатом шлеме. Ни дать, ни взять – вылитый Фред Флинтстоун[53].

– Я готов к пиршеству! – проревел он, поднимая дубину, зажатую в левой руке.

Все завизжали от восторга. Розвудские девушки в углу захихикали. Ария и Клодия обменялись испуганными взглядами. Он что, на полном серьезе?

– Спаси меня! – прошептала Клодия, прячась за спину Арии.

Ария разразилась смехом.

– Эти рога! А что с дубиной?

– Я не знаю! – Клодия зажала нос. – И юбка миссис Кан вонять как hevonpaskaa![54]

Ария не понимала, что означает это слово, но его звучание заставило ее согнуться пополам от хохота. Она чувствовала на себе взгляды стервозных девчонок – да черт с ними! Ей вдруг стало радостно от того, что рядом Клодия. Впервые почти за год у Арии появился кто-то, с кем можно от души посмеяться. Кто-то, кто действительно понимал ее, в отличие от этих роузвудских злюк.

На мгновение она даже перестала думать об «Э».

13. Обольщение и маленькие тайны

Спенсер стояла в хвосте очереди к «шведскому столу» Канов, разглядывая экзотические блюда. Некоторые из них выглядели как кошачья блевотина. И кто, находясь в здравом уме, станет пить скисшее молоко?

Чьи-то руки схватили ее за плечи.

– Сюрприз, – произнес Зак Пеннитистл, размахивая у нее перед носом откупоренной бутылкой янтарного цвета. Внутри плескалась зеленоватая жидкость с запахом ацетона.

Спенсер вскинула бровь.

– Что это?

– Традиционный финский шнапс. – Он налил понемногу в две пластиковые чашки из стопки на столе. – Я стащил это с барной тележки, пока никто не видел.

– Плохой мальчик! – Спенсер погрозила ему пальцем. – Ты всегда такой хулиганистый?

– Вот почему я – паршивая овца в моей семье, – поддразнил Зак, впиваясь в нее темными глазами, и Спенсер почувствовала прилив возбуждения.

Она ликовала от счастья, когда Зак принял ее приглашение на «шведский стол». После воскресного ужина в отеле «Гошен» она только и думала о нем, вспоминая их веселый и кокетливый треп. Даже присоединившись к остальным за столиком в ресторане, они продолжали обмениваться игривыми взглядами и тайными улыбками.

Они пробрались сквозь толпу гостей и устроились на ступеньках лестницы в холле. Вечеринка набирала обороты, и в необъятной гостиной Канов роузвудская молодежь лихо отплясывала джигу[55] под музыку польки, а у некоторых взрослых уже заплетались языки.

– Обычно я не отношу гарвардских мальчиков к паршивым овцам, – сказала Спенсер, возвращаясь к прерванному разговору.

Зак откинулся назад и нахмурился.

– Где это ты слышала, что я собираюсь в Гарвард?

Спенсер удивленно моргнула.

– Твой отец сказал за ужином. Еще до того, как я нашла тебя в баре.

– Конечно, ему так хочется. – Зак сделал долгий глоток шнапса. – Сказать по правде, я не совсем уверен, что мы с Гарвардом составим идеальную пару. Лично я присматриваюсь к Беркли или Колумбии. Разумеется, он об этом ничего не знает.

Спенсер подняла тост.

– Ну, тогда за то, чтобы ты добился того, чего хочешь.

Зак улыбнулся.

– Я всегда добиваюсь того, чего хочу, – многозначительно произнес он, отчего у нее по спине снова пробежала волна мурашек. Что-то должно было произойти между ними сегодня вечером. Спенсер это чувствовала.

– Это что, алкоголь? – воскликнул возмущенный голос. Сестра Зака, Амелия, вышла из-за угла с тарелкой, полной еды.

Спенсер вздохнула и закрыла глаза. Ее мать пришла в восторг, узнав о том, что она пригласила Зака на вечеринку. Миссис Хастингс сказала, что так они смогут лучше узнать друг друга.

– А, кстати, почему бы и Амелии не присоединиться к вам? – прощебетала она вдогонку. И, прежде чем Спенсер успела возразить, миссис Хастингс уже разговаривала по телефону с Николасом, распространяя приглашение и на малоприятную сестрицу Зака.

Разве Амелия хотела здесь находиться? Недовольство поселилось на ее лице, как только она перешагнула порог дома Канов. Когда миссис Кан поставила финскую народную танцевальную песню, Амелия и вовсе сморщилась, затыкая уши.

– Хочешь глотнуть? – Зак протянул сестре свою чашку. – На вкус как мятные пряники, твои любимые!

Амелия отошла в сторону, скорчив гримасу.

– Нет уж, спасибо. – Ее представления о наряде для