Шрифт:
Закладка:
– Привет, Ханна! Не терпится увидеть конечный результат?
Ханна закатила глаза, презирая Кейт с ее приторным агрессивным энтузиазмом. Да, да, да, Кейт собиралась стать звездой политической рекламы. Еще несколько дней назад это, возможно, и задевало Ханну, но только не сейчас.
– Конечно. – Ханна накинула на плечи шелковый шарф от Love Quotes, который купила сегодня днем в Otter, своем любимом бутике. Все модели на модном показе Full Frontal Fashion носили за кулисами прозрачные шарфы. – Любое появление на публике полезно для моей модельной карьеры.
Ледяная улыбка на губах Кейт померкла.
– Какой еще модельной карьеры?
– О, ты не знала? На съемках папиного ролика меня приметил фотограф, – непринужденно заявила Ханна, как будто это случалось сплошь и рядом. – Мы уже провели фотосессию в Филадельфии. Классно получилось. Он собирается срочно отправить мое портфолио нескольким агентам в Нью-Йорке. У парня обширные связи.
Кейт заметалась взглядом, по щекам пошли красные пятна. Казалось, она близка к самовозгоранию.
– О, – вымолвила она, наконец, но это прозвучало как отрыжка. – Что ж, удачи. – Она резко повернулась и двинулась прочь, с каменной спиной и плотно сжатыми ягодицами. Йес!
В дверях появился отец Ханны, и все зааплодировали. Он прошел вперед и взмахом руки призвал всех успокоиться.
– Спасибо вам, друзья, за то, что пришли! Мне самому не терпится увидеть плоды нашего труда. Но сначала позвольте мне представить тех, кто помог воплотить это…
Он еще долго пел дифирамбы своим помощникам, которых оказалось не счесть – от телевизионных редакторов и стилистов до уборщицы офиса. Ханна посмотрела вокруг, надеясь увидеть и Патрика, но от съемочной группы явился только Серхио. Ее влюбленность в Патрика лишь расцвела за последние двадцать четыре часа: она отправила ему несколько эсэмэсок из школы, и он сразу же ответил, сказав, что ее фотографии так же хороши, как и она сама. Мысленно она уже видела, как они вдвоем берут Нью-Йорк штурмом – перспективный фэшн-фотограф и его девушка-супермодель.
Отец Ханны выразил отдельную благодарность Джереми, и тот смиренно склонил голову. Он воспел серенаду Изабель – благодарю-за-то-что-прошла-со-мной-огонь-и-воды. Жесть. Изабель внимала с блаженной улыбкой, и в ее глазах стояли слезы. Ханна поморщилась, когда увидела проступающие у нее сквозь юбку линии трусиков.
Приглушили свет, и на стене вспыхнул экран телевизора. Мистер Марин стоял перед зданием суда Роузвуда – шикарный в своем голубом костюме, красно-белом полосатом галстуке и с американским флажком на лацкане пиджака. Кадры его встреч с жителями города, истово и жадно пожимающими ему руки, чередовались репортажами о посещении строительных объектов и просветительских беседах с детьми о вреде алкоголя. Фоном звучала вдохновляющая оркестровая партитура, а диктор твердым голосом настаивал на том, что Том Марин – правильный выбор для Пенсильвании. Ура, ура, ура.
Далее следовала семейная сцена перед развевающимся флагом. Ханна подалась вперед, с удивлением увидев себя на экране. Камера даже задержалась на ней чуть дольше. Кто-то ошибся? Или это не окончательный вариант?
Камера скользнула к Кейт, которая отчеканивала речь слишком громко и топорно, словно приносила клятву верности. Но вот опять лицо Ханны появилось на экране, к ее еще большему изумлению.
– Мы все заслуживаем лучшей жизни, – говорила Ханна с экрана, глядя прямо в объектив; ее глаза мерцали, и заметно проявлялась ямочка на левой щеке. Она держалась естественно и с достоинством. Ни намека на двойной подбородок. Зубы ровные, гладкие. Волосы приятного медного оттенка, не то что у некоторых, коричневые какашки. Несколько голов повернулись к ней, одаривая широкими улыбками.
Ролик завершился логотипом Тома Марина во весь экран. Когда телевизор погас, все зааплодировали. Несколько человек вскочили с мест и стали колотить отца Ханны по спине. Выстрелила пробка от шампанского, и один из помощников наполнил приготовленные бокалы. Остальные сотрудники кинулись к своим BlackBerry отстукивать сообщения.
– Удивлена, Ханна?
Ханна подскочила от неожиданности и оглянулась. Джереми подкрался сзади и стоял, уставившись на нее поверх очков, съехавших на самый кончик носа.
– Да, но в хорошем смысле, – призналась она.
– На самом деле это было не мое решение, – высокомерно произнес Джереми. – Скажем так, я оказался в меньшинстве.
Подскочили две незнакомые дамы – обе в деловых костюмах с юбкой и черных «лодочках» – и с двух сторон схватили Ханну за руки.
– Ну, молодчина! – каркнула одна из них прямо в лицо, обдавая ее ароматом коричных пастилок Tic Tac. – Ханна, я – Паулина Вайсс из «Вайсс Консалтинг».
– А я – Триша Маклин из «Райт фокус групс». Так приятно познакомиться с тобой. – Женщина всучила Ханне визитную карточку.
– П-привет? – Ошеломленная, Ханна тупо смотрела на них.
– Мы работаем с фокус-группами, – объяснила Паулина. У нее были крупные зубы и выпуклая родинка на щеке. – Ты всех очаровала! Ты так совпадаешь с потенциальными избирателями Тома!
– Ты была свежа и раскованна, – подхватила Триша. Ниже Паулины на целую голову, она своими формами больше напоминала шар для боулинга. – Ты раньше работала на телевидении?
Ханна захлопала ресницами.
– Э-э, немного. – Считаются ли микрофоны, которые совали ей в лицо во время судебного процесса по делу об убийстве Йена? А репортеры, которые осаждали ее дом, когда пресса окрестила Ханну и ее подруг «милыми обманщицами»?
– Публика узнала тебя по журналу People, – сказала Триша. – Ты сразу привлекла внимание, и это здорово работает на кандидата.
– Все сочувствуют, что тебе пришлось столько пережить в прошлом году, Ханна! – трубила Паулина. – Ты привнесешь в голосование эмоциональную ноту.
Ханна недоуменно смотрела на консультанток.
– А как же мои… ошибки? – спросила она, скосив глаза на Джереми, который маячил у них за спинами и явно подслушивал.
– Люди говорят, что это сделало тебя более понятной, ты стала ближе к ним. – Триша сделала паузу, пролистывая бумаги в своем планшете. Она зачитала прямо с листа: «Мы все когда-нибудь совершаем поступки, которыми не можем гордиться, но наша цель состоит в том, чтобы учиться на собственных ошибках и становиться лучше».
– Публика считает, что ты – воплощение раскаяния и смирения, – добавила Паулина. – Это особенно хорошо вписывается в кампанию твоего отца по борьбе с пьянством среди несовершеннолетних. Ты прямо просишься на плакат, предостерегающий подростков от глупостей. Мы даже подумываем, не организовать ли для тебя предвыборную поездку по стране, чтобы ты могла выступать с речами в поддержку
