Он не был успешным библиотекарем, но все же порадовал своего работодателя, обнаружив среди рукописей знаменитый, но утерянный трактат Беренгара Турского (998–1088), в котором ставился вопрос о транссубстанциации. В своей теперь уже сидячей жизни он скучал по борьбе и стимулам Гамбурга и Берлина; просмотр плохой печати при плохом освещении ослабил его глаза и вызвал головные боли; его здоровье стало подводить. Он утешал себя тем, что написал еще одну драму «Эмилия Галотти», в которой выразил свое негодование по поводу аристократических привилегий и нравов. Эмилия — дочь ярого республиканца; их государь, князь Гвасталла, желает ее, убивает ее жениха и похищает в свой дворец; отец находит ее и, по ее настоянию, закалывает до смерти; затем он отдается под суд князя и приговаривается к смерти, а князь продолжает свою карьеру, лишь на мгновение потревоженный. Страсть и красноречие пьесы искупили ее финал; она стала любимой трагедией на немецкой сцене; с ее премьеры (1772) Гете связывал возрождение немецкой литературы. Некоторые критики называли Лессинга немецким Шекспиром.

В апреле 1775 года Лессинг отправился в Италию в качестве кассира принца Леопольда Брауншвейгского. В течение восьми месяцев он наслаждался Миланом, Венецией, Болоньей, Моденой, Пармой, Пьяченцей, Павией, Турином, Корсикой, Римом; там он был представлен папе Пию VI и, возможно, с запозданием увидел «Лаокоон». К февралю 1776 года он снова был в Вольфенбюттеле. Он подумывал об отставке, но его уговорили остаться, увеличив жалованье на двести талеров и получив сто луидоров в год в качестве советника мангеймского театра. Теперь, в возрасте сорока семи лет, он предложил овдовевшей Еве Кёниг стать его женой и взять с собой детей. Она согласилась, и они поженились (8 октября 1776 года). В течение года они испытывали тихое счастье. В канун Рождества 1777 года она родила ребенка, который умер на следующий день. Через шестнадцать дней умерла и мать. Лессинг потерял вкус к жизни.

Споры поддерживали его. 1 марта 1768 года Герман Реймарус скончался, оставив жене объемистую рукопись, которую так и не решился напечатать. Мы уже говорили об этом в другом месте75 об этой «Апологии для рациональных поклонников Бога» (Schutzschrift für die vernünftigen Verehrer Gottes). Лессинг видел некоторые из этих замечательных работ; он попросил фрау Реймарус разрешить ему опубликовать некоторые из них; она согласилась. Как библиотекарь он имел право опубликовать любую рукопись из коллекции. Он сдал «Шутцшрифт» на хранение в библиотеку, а затем опубликовал часть его в 1774 году под названием The Toleration of Deists… by an Anonymous Writer. Это не вызвало никакого шума. Но специалистов по сверхъестественному разбудила вторая часть рукописи Реймаруса, которую Лессинг опубликовал в 1777 году под названием «Еще кое-что из бумаг анонимного писателя, касающееся откровения». В ней утверждалось, что ни одно откровение, адресованное одному народу, не может получить всеобщего признания в мире, состоящем из множества разнообразных рас и верований; лишь меньшинство человечества спустя семнадцать столетий слышало об иудео-христианской Библии; следовательно, она не может быть принята как откровение Бога для человечества. Последний фрагмент, «Цели Иисуса и его учеников» (1778), представляет Иисуса не как Сына Божьего, а как пылкого мистика, который разделял мнение некоторых евреев о том, что мир в его нынешнем виде скоро закончится, а за ним последует установление Божьего Царства на земле; апостолы (по словам Реймаруса) так понимали его, поскольку надеялись быть назначенными на троны в этом грядущем Царстве. Когда мечта рухнула после отчаянного крика Иисуса на кресте — «Боже мой, Боже мой, почему Ты оставил меня?» — апостолы (как полагал Реймарус) придумали басню о его воскресении, чтобы скрыть свое поражение, и представили его как воздающего и мстящего судью мира.

Шокированные богословы обрушились на эти «Вольфенбюттельские фрагменты» в более чем тридцати статьях в немецкой прессе. Иоганн Мельхиор Гезе, главный пастор Гамбурга, обвинил Лессинга в тайном согласии с «Анонимным писателем»; этот лицемер, по его мнению, должен быть наказан как церковью, так и государством. Более мягкие оппоненты упрекали Лессинга в том, что он публикует на понятном немецком языке сомнения, которые должны были быть высказаны, если вообще были высказаны, на латыни для немногих эзотериков. Лессинг ответил на это одиннадцатью памфлетами (1778), которые соперничали с «Lettres provinciales» Паскаля по задорному сарказму и смертоносному остроумию. «От него не убереглась ни одна голова, — говорит Гейне, — много черепов он снес по чистой неосторожности, а потом озорно выставил их на всеобщее обозрение, чтобы показать, что они пусты».76 Лессинг напомнил своим обидчикам, что свобода суждений и дискуссий была жизненно важным элементом программы Реформации; более того, народ имел право на все доступные знания, иначе один римский папа был бы предпочтительнее сотни протестантских пророков. В конце концов (утверждал он), ценность христианства сохранится, даже если Библия будет человеческим документом, а ее чудеса — просто благочестивыми баснями или природными явлениями. Герцогское правительство конфисковало Вольфенбюттельские фрагменты и рукопись Реймаруса и приказало Лессингу больше ничего не публиковать без разрешения цензора из Брауншвейга.

Замолчав на своей кафедре, Лессинг обратился к сцене и написал свою лучшую пьесу. Снова оказавшись неплатежеспособным из-за расходов, связанных с болезнью и смертью жены, он занял триста талеров у гамбургского еврея, чтобы иметь возможность закончить «Натана из Вейзе». Действие романа происходит в Иерусалиме во время Четвертого крестового похода. Натан — благочестивый еврейский купец, чью жену и семерых сыновей убивают христиане, деморализованные многолетней войной. Через три дня монах приносит ему христианского младенца, мать которого только что умерла, а отец, недавно убитый в бою, несколько раз спасал Натана от смерти. Натан называет ребенка Реча, воспитывает ее как свою дочь и обучает ее только тем религиозным доктринам, по которым согласны евреи, христиане и мусульмане.

Восемнадцать лет спустя, когда Натан уезжает по делам, его дом сгорает; Речу спасает молодой рыцарь-тамплиер, который исчезает, не представившись; Реча считает его чудесным ангелом. Натан, вернувшись, разыскивает спасителя, чтобы наградить его, оскорбляет его как еврея, но уговаривает его прийти и принять благодарность Речи. Он приходит, влюбляется в нее, а она в него; но когда он узнает, что она христианского происхождения и не воспитывается как христианка, он задается вопросом, не обязан ли он по своей рыцарской клятве доложить об этом христианскому патриарху Иерусалима. Он описывает патриарху свою проблему, не называя конкретных лиц; патриарх догадывается, что это Натан и Реча, и клянется, что Натан предаст