самым влиятельным литературным обозрением в Германии. В 1773 году насчитывалось три тысячи немецких авторов, в 1787 году — шесть тысяч; только в Лейпциге их было 133. Многие из них писали на полставки; Лессинг, вероятно, был первым немцем, который в течение многих лет зарабатывал на жизнь литературой. Почти все авторы были бедны, поскольку авторское право защищало их только в их собственном княжестве; пиратские издания сильно ограничивали доходы как автора, так и издателя. Гете потерял деньги на «Гетце фон Берлихингене» и мало что заработал на «Вертере», самом большом литературном успехе того поколения.

Всплеск немецкой литературы — одно из главных событий второй половины XVIII века. Д'Алембер, писавший из Потсдама в 1763 году, не нашел в немецких публикациях ничего достойного внимания;57 К 1790 году Германия соперничала, а возможно, и превосходила Францию в современном литературном гении. Мы уже отмечали, что Фридрих презирал немецкий язык, считая его грубым и грубым, отравленным согласными; однако сам Фридрих, давший драматический отпор стольким врагам, внушил Германии национальную гордость, которая побудила немецких писателей использовать свой собственный язык и встать перед Вольтерами и Руссо. К 1763 году немецкий превратился в литературный язык и был готов озвучить немецкое Просвещение.

Это Aufklärung не было девственным рождением. Это был болезненный продукт английского деизма в сочетании с французским свободомыслием на почве, подготовленной умеренным рационализмом Кристиана фон Вольфа. Главные деистические взрывы Толанда, Тиндаля, Коллинза, Уистона и Вулстона к 1743 году были переведены на немецкий, а к 1755 году «Переписка» Гримма распространяла новейшие французские идеи среди немецкой элиты. Уже в 1756 году в Германии было достаточно вольнодумцев, чтобы позволить опубликовать «Фрейденкер-лексикон». В 1763–64 годах Базедов выпустил книгу «Любовь к истине», в которой отвергал любое божественное откровение, кроме того, что дано самой природой. В 1759 году берлинский книготорговец Кристоф Фридрих Николай начал «Письма о новейшей литературе»; дополненные статьями Лессинга, Гердера и Моисея Мендельсона, эти «Письма о новейшей литературе» до 1765 года оставались литературным маяком Aufklärung, выступая против экстравагантности в литературе и авторитета в религии.

Масонство приняло участие в этом движении. Первая ложа масонов была основана в Гамбурге в 1733 году; за ней последовали другие ложи, членами которых были Фридрих Великий, герцоги Фердинанд Брауншвейгский и Карл Август Саксен-Веймарский, Лессинг, Виланд, Гердер, Клопшток, Гете, Клейст. В целом эти группы выступали за деизм, но избегали открытой критики ортодоксальной веры. В 1776 году Адам Вейсхаупт, профессор канонического права в Ингольштадте, организовал родственное тайное общество, которое он назвал Perfektibilisten, но которое позже получило старое название Illuminati. Его бывший основатель-иезуит, следуя образцу Общества Иисуса, разделил своих членов на степени посвящения и обязал их подчиняться своим лидерам в кампании по «объединению всех людей, способных к независимому мышлению», превращению человека «в шедевр разума и достижению таким образом высшего совершенства в искусстве управления».58 В 1784 году Карл Теодор, курфюрст Баварии, объявил все тайные общества вне закона, и орден иллюминатов постигла ранняя смерть.

Даже духовенство было затронуто «Очищением». Иоганн Землер, профессор теологии в Галле, применил высшую критику к Библии: он утверждал (в точности вопреки епископу Варбуртону), что Ветхий Завет не мог быть вдохновлен Богом, поскольку, за исключением последней фазы, он игнорирует бессмертие; он предположил, что христианство отклонилось от учения Христа благодаря теологии святого Павла, который никогда не видел Христа; и он советовал теологам рассматривать христианство как преходящую форму усилий человека достичь нравственной жизни. Когда Карл Бахрдт и другие его ученики отвергли все христианские догмы, кроме веры в Бога, Землер вернулся к ортодоксии и занимал кафедру теологии с 1752 по 1791 год. Бахрдт называл Иисуса просто великим учителем, «таким же, как Моисей, Конфуций, Сократ, Землер, Лютер и я».59 Иоганн Эберхард также приравнивал Сократа к Христу; его изгнали из лютеранской церкви, но Фридрих сделал его профессором философии в Галле. Другой священнослужитель, В. А. Теллер, свел христианство к деизму и приглашал в свою общину всех, включая евреев, кто верил в Бога.60 Иоганн Шульц, лютеранский пастор, отрицал божественность Иисуса и сводил Бога к «достаточному основанию мира»;61 В 1792 году он был отстранен от служения.

Эти ярые еретики составляли незначительное меньшинство; возможно, молчаливых еретиков было много. Поскольку многие священнослужители приветствовали разум, поскольку религия в Германии была гораздо сильнее, чем в Англии или Франции, и поскольку философия Вольфа дала университетам компромисс между рационализмом и религией, немецкое Просвещение не приняло крайних форм. Оно стремилось не уничтожить религию, а освободить ее от мифов, абсурда и сакральности, которые во Франции делали католицизм столь приятным для народа и столь раздражающим для философов. Следуя за Руссо, а не за Вольтером, немецкие рационалисты признали глубокую притягательность религии для эмоциональных элементов человека; а немецкое дворянство, менее открыто скептическое, чем французское, поддерживало религию как помощь морали и правительству. Романтическое движение сдерживало продвижение рационализма и не позволило Лессингу стать для Германии тем, чем был Вольтер для Франции.

V. ГОТТОЛЬД ЛЕССИНГ: 1729–81

Его прадед был бургомистром небольшого городка в Саксонии; дед в течение двадцати четырех лет был бургомистром Каменца и написал труд о религиозной терпимости; отец был главным лютеранским пастором в Каменце и написал катехизис, который Лессинг выучил наизусть. Его мать была дочерью проповедника, пасторство которого унаследовал его отец. Естественно, что она предназначила его к служению, а он, пресыщенный благочестием, воспротивился.

Его раннее образование, полученное дома и в гимназии в Мейсене, представляло собой смесь немецкой дисциплины и классической литературы, лютеранского богословия и латинской комедии. «Теофраст, Плавт и Теренций были моим миром, который я изучал с упоением».62 В семнадцать лет его отправили в Лейпциг на стипендию. Город показался ему интереснее университета; он посеял дикий овес, влюбился в театр и актрису, был допущен за кулисы, изучил механизм сцены. В девятнадцать лет он написал пьесу и добился ее постановки. Услышав об этом грехе, мать разрыдалась, отец сердито позвал его домой. Он улыбнулся им и уговорил заплатить его долги. Сестра, ознакомившись с его стихами, нашла их дивно неподобающими и сожгла; он бросил ей в грудь снег, чтобы охладить ее пыл. Его отправили обратно в Лейпциг изучать философию и стать профессором; он нашел философию смертельно опасной, наделал непосильных долгов