Невзгоды множим ради удовольствий,

Желаний ужас и позор сомнений.

В ночи взращенные, мы допускаем вольность,

Скрывая ад душевных построений.

Зачем? Без осложнений, тонко различимых,

На солнце кто готов смотреть без страха?

Спасенье взгляда от перспективы,

От ясности и широты размаха.

Кто сможет выбраться из внутреннего мрака

Под яркий свет, оставшись без укрытия?

Не так бегут все от забвенья страха,

Как от отчаянья, связавшего нас нитью,

Услышав, сколько просты и глубоки желанья,

Но невозможно нам найти им оправданья19.

Насмешка над человеческой природой в том, то глубочайшая нужда – это стремление быть свободным от страха смерти и уничтожения, но сама жизнь и пробуждает его. Таким образом, мы должны избегать того, чтобы жить полной жизнью. Марсия Ли Андерсон обобщает не только Траэрна, но и Маслоу, и гуманистический психоанализ, и даже фрейдистские взгляды самого Нормана О. Брауна. Что же на самом деле значит – жить на этой земле в полной телесной и психической экспансивности? Жить, полностью развиваясь как физиологически, там психологически? Это может означать лишь перерождение в безумии. Браун предупреждал нас о том, что его прочтение Фрейда крайне радикально. Он делал упор на том, что полностью следует взглядам Ференци, утверждавшего, что «черты характера являются, так сказать, скрытыми психозами»20. Это потрясающая научная истина, которая стала нам известна благодаря Брауну. И хотя для людей было тяжело принять эту правду во времена Фрейда, однажды это все же произойдет.

Но ужасающая реальность, стоящая за этой истиной, расстраивает еще больше. Не похоже, что мы сейчас, или когда бы-то ни было, сможем что-то с этим сделать. Я имею в виду, что если бы не черты характера, то тогда психозы были бы абсолютными и явными. В самом конце этой книги я хочу перечислить базовые противоречия, существующие в утверждениях Брауна о новых людях без механизмов защиты личности, а также в его надежде на перерождение человечества во «второй непорочности». На данный момент достаточно обратиться к законченной научной формуле Марсии Ли Андерсон: «Без осложнений, тонко различимых (то есть всех механизмов защиты личности – подавления, отрицания, ошибочного представления о реальности), на солнце кто готов смотреть без страха?

Глава 5

Психоаналитик Кьеркегор

Весь существующий порядок вещей наполняет меня чувством гнетущей тоски, от комара до самых таинственных воплощений; мне все не понятно, и особенно, моя собственная личность. Велика моя скорбь, нет ей границ. О не известно никому, кроме Бога в Небесах, а он не испытывает жалости.

Сёрен Кьеркегор1

Сегодня мы можем назвать Кьеркегора «психоаналитиком», не опасаясь, что над ним будут смеяться, или, по крайней мере, с уверенностью, что насмешники плохо информированы. В последние несколько десятилетий происходит новое открытие Кьеркегора, открытие, которое является судьбоносным, поскольку оно связывает его со всей структурой знаний в гуманитарных науках в наше время. Раньше мы думали, что существует строгое различие между наукой и верой и что психиатрия и религия, следовательно, далеки друг от друга. Но теперь мы видим, что психиатрический и религиозный взгляды на реальность тесно связаны. Во-первых, они исторически выросли друг из друга, как мы увидим в следующем разделе. Еще важнее на данный момент то, что они усиливают друг друга. Психиатрический опыт и религиозный опыт нельзя разделить ни субъективно в глазах самого человека, ни объективно в теории развития характера.

Нигде кроме работ Кьеркегора нет такого отчетливого слияния психиатрических и религиозных категорий. Благодаря ему мы обладаем одним из лучших эмпирических анализов человеческой природы, когда-либо созданным людским разумом. Как ни странно, мы не смогли увидеть научной составляющей теологической работы Кьеркегора до наступления эпохи научного атеиста Фрейда. Только тогда у нас появились клинические подтверждения ее истинности. Два десятилетия назад известный психолог Маурер[55] прекрасно объединил их: «Фрейд был вынужден жить и работать до того, как ранние работы Кьеркегора смогли быть правильно поняты и оценены». Было несколько хороших попыток показать, как Кьеркегор предвосхитил данные современной клинической психологии. Большинству европейских экзистенциалистов было что сказать об этом, вслед за такими теологами как Пауль Тиллих[56]. Значение его работы заключается в том, что в ней очерчивается круг вокруг психиатрии и религии; она показывает, как экзистенциальный анализ человеческой природы ведет прямо к проблемам Бога и судьбы, в чем как раз и убеждал Кьеркегор.

Я не собираюсь пытаться повторить и расшифровать захватывающее дух исследование Кьеркегора о человеческой природе. Вместо этого я хочу попытаться представить вам обобщение главных утверждений, содержащихся в его психологических работах. Причем сделать это настолько точно и ярко, насколько это возможно, чтобы читатель смог проникнуть в самую суть вопроса и понять, к чему Кьеркегор вел. Если я смогу сделать это, не слишком увлекаясь, поскольку очарован гением Кьеркегора, читатель должен быть поражен результатом. Структура понимания Кьеркегором человека почти полностью повторяет современную картину клинических исследований, вкратце обрисованную нами в первых четырех главах этой книги. Читатель сможет сам судить, насколько схожи эти картины в основных моментах (даже если я не представлю теорию Кьеркегора во всех ее потрясающих деталях), и почему сейчас сегодня мы сравниваем значимость фигуры Кьеркегора с Фрейдом, а также, почему я и другие называем его столь же великим исследователем человеческой природы. Суть в том, что, работая в 1840 годах, он следовал идеям пост-фрейдизма, передающим непреходящее ощущение гениальности последнего.

Экзистенциальный парадокс как начало психологии и религии

Краеугольный камень взглядов Кьеркегора на человека – это миф об изгнании Адама и Евы из райского сада. В этом мифе, как мы видим, содержится основная мысль психологии всех времен: человек – это общность противопоставлений, самосознания и физического тела. Человек, подобно низшим животным, происходит из инстинктивных беспечных действий и приходит к отражению своей природы. Он приобретает осознание собственной индивидуальности и полу-божественности, красоты и уникальности своего лица и имени. В то же время он приобретает осознание ужаса окружающего мира, своей смерти и увядания. Этот парадокс неизменен во все периоды истории общества. Это и есть настоящее «естество» человека, как говорил Фромм. Как мы видим, наиболее заметные психологи сами сделали это основой своего понимания. Но Кьеркегор уже советовал им: «Психология не может пойти дальше… и более того, она может