— А ты чего?

— Мне к полисам нельзя, отец не переживёт.

— А им, значит, можно?

— Я их отговаривал, честно! Но эта, с глазами — вообще бешеная.

— Ладно, не о том речь. Смотри сюда, — я достал из кармана нераспечатанную карту оплаты.

— Это то, что я думаю? — спросил он замирающим голосом.

— Оно самое.

— И сколько там?

— Не знаю, она же не активирована.

— Давай активируем, ты что! Блин, в первый раз своими глазами вижу!

— А вот тут вопрос — если я её активирую, это где-то отображается? Можно узнать, что это именно я?

— Нет, в этом и прикол. Ты активируешь пальцем, она тебя запоминает, но отпечаток даёт доступ только к внутренней памяти, где токены. Кто активировал, того и карта. А радиомодуля, как в айдишках, в ней нет.

— А при оплате?

— Ну, в памяти становится меньше токов.

— И всё?

— Ну да, а что ещё? Самая краймовая штука. Блин, сам себе не верю!

— Давай сюда палец! — я содрал защитную плёнку с карточки.

— Это что, мне? — голос пацана задрожал.

— Палец клади, говорю.

Активированная карта дрогнула, на белой поверхности проступили чёрные цифры.

— Ого, — шёпотом вздохнул Кери.

— Это много?

— Не знаю, с чем сравнить. Наверное, как вся дышка за всю мою жизнь. Или больше.

— Ладно, разберёмся, — я забрал у него карту, и убрал в карман, не без удовольствия оценив тоскливый взгляд, которым он её проводил.

— А ты думал, в сказку попал? — усмехнулся. я. — Не напрягайся, своё получишь. Это чтобы ты глупостей не наделал. А теперь главное — к старьёвщикам идём вместе. Ты будешь платить, но я буду рядом, понял? Купишь, что я скажу.

— Конечно! Когда идём? А то если я ещё раз школу прогуляю, отец мне жизни не даст.

— А когда там часы работы?

— Всегда. Но вечером торговцев больше.

— Тогда до вечера. Иди, учись, интик.

***

— Я с тобой! — сказала Колбочка.

— С чего бы?

— Всегда хотела посмотреть на рынок! И даже не пытайся меня отговорить!

Мы стоим на крыше, опираясь на ограждение, смотрим на вечерние огни проходящей над нами Средки и огромную луну над городом. Тут какая-то совершенно чумовая луна, чуть не в полнеба. То ли оптический эффект, то ли правда в этом мире она больше. Я заметил, что нижники любят торчать на крышах своих кондоминиумов, как будто их скромная высота приближает к роскоши вершков. Но башни всегда выше.

— Дженадин, я не уверен, что там безопасно.

— Брось, туда даже Кери таскается, а он патентованное ссыкло. Если бы там было небезопасно, рынок давно бы прогорел. Ну Док, ну пожалуйста!

— Послушай, я не хочу отвлекаться на присмотр за тобой.

— Ты говоришь так, как будто тебе лет сто! — возмутилась Колбочка, и я сдался.

— Ладно, пошли. Хотя я предчувствую, что пожалею об этом.

— И я пойду, — я обернулся и увидел Лиранию.

Она стоит на самом краю крыши, на узеньком бордюре за ограждением. Седьмой этаж, кстати.

— Ты же нас ненавидишь, — напомнила Колбочка.

— Ненавижу я его. Тебя просто презираю, — уточнила девушка.

— И за это мы должны водить тебя на прогулки?

— Я вообще не с тобой разговариваю. И не с тобой иду. Так что будь любезна, просто заткнись.

Она наклонилась всем телом вперёд, удерживаясь за ограждение только кончиками пальцев заведённых назад рук.

— А с чего ты взяла, что вообще куда-то идёшь? — разозлилась Колбочка. — Я тебя сейчас по пальцам пну, а утром мусорщики утилизуют тело. Знакомая картина? Что-то напоминает, дро?

— Ах ты сука толстожопая, — сказала Лирания тихо. — Рассказала-таки, да? Плюнула говном в спину? Да насрать мне, думай что хочешь, говори что хочешь и кому хочешь. Никто не докажет. Всем насрать.

— И ничего я никому не рассказала, — буркнула Колбочка. — Очень надо. Мир не крутится вокруг тебя, Лирка.

Лирания на секунду отпустила руки, зависла над пропастью так, что падение казалось неизбежным, а потом одним лёгким плавным движением развернулась на носке, перенося длинную стройную ногу за парапет. Раз — и она уже тут.

— Я. Иду. С вами, — сказала она жёстко, глядя мне в глаза.

«Хорошо движется, — подумал я-взрослый. — Танцы или единоборства?»

«Офигеть какая!» — завис я-подросток.

— Да пусть идёт, — сказала неожиданно спокойно Колбочка. — Может, повезёт, и там будут клановые. Продадим в походный бордель. Говорят, у них там любят, чтобы не в аренде. За такую тощую и злую много не дадут, но токи есть токи.

— Хватит её шпынять, Дженадин. Если вы будете сраться, я просто один пойду.

— Молчу, молчу.

— Зачем тебе с нами? — спросил я Лиранию.

— Не с вами. На рынок. Сама я не знаю дороги.

— Зачем тебе на рынок? — повторил я терпеливо.

— А тебе не всё равно?

— Нет. Я должен быть уверен, что ты не доставишь неприятностей.

— Хочу купить кое-что. Токи у меня свои. Проблем со мной не будет.

— Хочется верить… — ответил я, испытывая большие внутренние сомнения.

Я-взрослый послал бы их лесом. Я-пацан не могу.

Яйца быстрее мозгов, и я соглашаюсь.

***

— Это бывший вход в подземку, — сообщает нам Кери. — Точнее, в бывшую подземку, вход-то не бывший. Да и подземка, в общем, цела — только не работает…

Присутствие молчаливой и загадочной Лирании выбило его из колеи, и он заметно нервничает, то и дело косясь на девушку.

— Это эскалатор, такая лестница…

— Кэри, все знают, что такое эскалатор. Заткнись, — раздражённо отвечает Колбочка.

Она тоже дёргается и нервно оглядывается. Под землёй ей неуютно. Я её понимаю — место выглядит негостеприимно. Неработающий эскалатор привёл нас в большой нижний вестибюль, где темно, пыльно и плохо пахнет. В основном из-за валяющихся на путях мешков с мусором. Похоже, зародившаяся там жизнь скоро изобретёт колесо. Или сразу колёсную пару, для уходящих в темноту тоннеля ржавых рельсов.

— Нам сюда, —