class="p1">– Что с тобой, Марин? – выпустив изо рта струйку дыма, озабоченно спросил Веригин. – Чего ты так настрополилась против Вальки? Нормальный парень, просто мечтает отыскать сокровища.

– Тоже мне, Шлиман нашелся. Или ему не дают спать лавры Стерлигова?

– Шлимана я вроде знаю, это тот, кто Трою откопал?

– Да, – подтвердила Марина. – В Пушкинском музее сейчас выставка открыта этого самого клада царя Приама. Советую сходить. Я уже была.

– А Стерлигов – это кто?.. – спросил Веригин. Выставка „Сокровища Трои“ его не заинтересовала.

– Помнишь, года три-четыре назад повсюду шла реклама товарно-сырьевой биржи „Алиса“?

– Нет.

– Да морда собачья, лохматая такая, как ты сейчас.

– А! Помню, помню! – закивал головой парень.

– Ну вот. Хозяин этой „Алисы“ и есть Стерлигов.

– А при чем тут он?

– А при том, что в данное время он шарит в подземельях Кремля и ищет там библиотеку Ивана Грозного. Откопает – будет сенсация. Теперь ясно?

– Как Божий день.

– Но Стерлигов и мы – это две большие разницы. Он работает легально, привлекает ученых и даже ФСБ подключил, а мы орудуем на свой страх и риск. Да и есть ли она, эта Янтарная комната, там, в катакомбах, вилами писано по той воде, которая их залила.

– Это мы выясним, – задумчиво произнес Веригин, который за разговором с Лосевой забыл об их недавней размолвке. – Соорудим площадку, совершим несколько погружений, а там видно будет, что делать дальше, – сворачивать работы или, наоборот, продолжать.

– Решетников пойдет до конца, – высказала свое мнение девушка. – И никого не будет жалеть – ни себя, ни нас.

– Ты все видишь в черном свете.

– Нет, Максим. Просто я четко вижу, где черное, а где белое. И мое женское чутье подсказывает мне, что душа у Решетникова с червоточиной.

– Все! Хватит! – хлопнул ладонью по столу Веригин. – Говорить такие вещи за глаза – последнее дело. – Он встал и выключил закипевший чайник. – Кофе будешь?

– Да.

– Доставай чашки. Погреемся кофейком, пока не подошел Валентин. А вот и он сам!

В комнату вошел Решетников, со свертками и целлофановыми пакетами, полными всякой съестной всячины.

– И все же я хочу отметить этот исторический день. Это, можно сказать, первая знаменательная веха в нашей эпопее! – Он положил кульки с продуктами на стол. – Начнем со скромненького банкета, а закончим грандиозным пиром на весь мир! Я переименую свою рекламную фирму и назову ее „Янтарная комната“. Выпущу духи с таким же названием и, естественно, водку. Да за такой водкой народ будет в очередях давиться, как во времена перестройки! Ура!

– А подумал ли президент рекламной фирмы, куда он денет саму Янтарную комнату? – задал провокационный вопрос Веригин.

– Продам! Слава братьев Третьяковых меня не прельщает.

– Непатриотично рассуждаешь, – заметил Максим.

– А что делать! И довольно о меркантильном! Поговорим о возвышенном! Окунемся в золотой век Екатерины Великой. Вообразим себя вельможами и статс-дамами, приглашенными на бал в Екатерининский дворец Царского Села. И вот мы грациозно двигаемся в менуэте в роскошных нарядах, гармонируя с дорогим убранством величественных залов. Затем нас ведут в Янтарную комнату полюбоваться шедевром из застывшей балтийской смолы. Вот она, легендарная Янтарная комната, во всем своем величии и великолепии! – Глаза Решетникова горели. Ему казалось, что он в самом деле находится в стенах из янтаря в этой циклопических размеров драгоценной шкатулке. – Наши тени, прячась от неяркого света свечей в ажурных канделябрах, то увеличиваются, то уменьшаются, то переплетаются друг с другом, то разбегаются в разные стороны, ложась пятнами яичного желтка на стены и пол. Лимонно-апельсиновая инкрустация и цукатовые барельефы дышат на нас светлым пьянящим ароматом ранней осени, навевающим светлую печаль. И эту печаль можно потрогать руками! О дивное творение рук человеческих! Но мы, гвардейцы ее величества, видим в Янтарной комнате только чудную оправу для неувядаемого алмаза, каким для нас является наша государыня! Виват, императрица!

Оратор преклонил правое колено и, взяв в свои ладони руку Марины, приложился к ней губами.

Завороженная речью Решетникова, Лосева оказалась не готова к такому ее финалу и в растерянности захлопала ресницами.

– Браво! – похвалил приятеля Веригин. – Не хватает малости – соответствующей экипировки. Марине – фижм, шнурованного корсета и шлейфа, а тебе, Валь, – ботфорт, камзола и напудренного парика.

Лосева посмотрела на Веригина и прыснула.

– Ты чего? – не понял тот.

– Представила тебя на минуту в парике и с бородой.

– Вид был бы тот еще, – засмеялся Решетников, поднимаясь с колена.

– Ну вас! – отмахнулся Веригин и принялся потрошить принесенные Решетниковым пакеты. – Мы будем сегодня ужинать или нет?

– Будем, будем! – Марина высвободила свою ладонь из рук Валентина. – Сейчас я вас покормлю, работнички!

– А для аппетита примем шампанского! – Решетников принялся открывать бутылку. – Вы уж меня извините, о други, а нарушать традиции никак неможно-с. И мы сейчас, хотите вы того или нет, а этой, как ты, Макс, выражаешься, „шипучки“ выпьем всем чертям назло! После чего желающие смогут приступить ко второму пункту повестки дня, а именно – к коньяку и водке. Поймав на себе взгляд Веригина, Решетников на секунду оторвался от процесса откупоривания бутылки и похлопал, товарища по плечу:

– Да, да, милый мой однокашник! Все пожелания трудящихся мною учтены! Ваши вкусы взяты на заметку.

– С таким руководителем придется ударно трудиться, – собрав бороду в кулак, усмехнулся Максим. – Надо отрабатывать возложенное на нас высокое доверие. – У Веригина поднималось настроение с каждой минутой, и неожиданно для всех и для самого себя он хлопнул фаянсовым бокалом по столу и торжественно провозгласил:

– Найдем Янтарную комнату – сбрею бороду, усы и подстригусь под ноль!

Глава пятнадцатая. На приёме

Первый заместитель губернатора Калининградской области был оторван от дум о благе народном вкрадчивым голосом своего помощника, который неслышно вошел в просторный кабинет начальника.

– Борис Константинович. К вам пришли.

– Кто? – не поднимая головы от вороха лежащих на столе бумаг, вопросило второе лицо региона.

– Господин Штютер.

– Штютер?

– Немец. Я вам докладывал о нем и его просьбе встретиться с вами. Я записал его, по вашему указанию, на прием, и вот он здесь, в приемной, в назначенный час.

Замгубернатора бросил взгляд на большие напольные часы, которые будто бы только и ждали, когда на них обратят внимание, дабы продемонстрировать хорошо отлаженный механизм посредством произведения густых низких звуков.

– Одиннадцать, – растягивая гласные в унисон с боем часов, произнес государственный муж.

– Немецкая пунктуальность.

– А что ему, собственно, надо?

– Мне он ничего не говорил. Сказал лишь, что дело очень важное и помочь ему может только губернатор края.

– Так почему он пришел ко мне, а не к нему?

– Там все заняты. Готовятся