— Искупайся, станет легче.

— Обещаешь?

— Клянусь!

— Ладно, — Даша разделась и осторожно подошла к воде. — Там точно нет никого мерзкого?

— Хуже нас? — засмеялась Сашка.

— Резонное уточнение, — вздохнула девушка и неохотно вошла в воду.

Пока все купались, пока я варил кофе, день уже в разгаре. Пора ехать дальше, но нам лень.

— Давайте ещё тут побудем? — просит Сашка. — Погода хорошая, вода отличная, а я ник… то есть давно не купалась.

— Я тоже, — мрачно сказала Даша. — Давно. Мамка меня чуть не утопила в море, когда мне было примерно пять. Но плавать я научилась, что да, то да. С тех пор в первый раз. Оказывается, это даже приятно, если не надо догонять уплывающую от тебя лодку, и никто не отпихивает тебя от неё веслом.

— Можем и остаться, — пожала плечами Аннушка. — Большой спешки нет. Пообедаем, опять искупаемся, можем даже переночевать.

— Ночные купания! — обрадовалась Сашка. — Страшные истории на ночь!

— Да ну тебя, — отмахнулась Даша, — я в прошлый раз еле уснула.

— Там что-то вроде кемпинга, или мне кажется? — спросил я, вглядываясь в линию берега. — Может, доедем и там расположимся? Всё не на виду торчать.

— Да, — согласилась Аннушка, — что-то давно нас никто не убивал. Начинаю беспокоиться. Да и вообще, кто знает, что в этом срезе выжило…

— Спать пьяными на берегу вам это не помешало, — укоризненно отметила Сашка.

— То пьяными, — отмахнулся я. — Да и обошлось же.

— Ничего, я не спала, книжка интересная. Заодно и присматривала за вами. Тут, кстати, очень красивая луна, огромная такая! Никогда раньше такой большой не видела.

— Дай книжку заценить, — попросила Даша.

Взвесив в руке томик с пластиковыми страницами, она раскрыла его наугад, посмотрела, пролистала, закрыла, вернула.

— Это же мелефитский метароман. Неужели тебе нравится?

— Да, — уверенно кивнула Саша, — очень интересно. А тебе нет?

— Ну… Мамка меня заставила выучить язык и потом лупила книгой по башке, пока я не освоила их долбанутый метод чтения. Как по мне, их надо было всех убить из жалости, потому что жить с такими вывернутыми мозгами должно быть мучительно больно. Может быть, так и случилось, потому что живого мелефита никто никогда не видел. Не думала, что кто-то читает такое добровольно.

— А мне они нравятся гораздо больше, чем обычные книги, — Сашка аккуратно засунула томик в рюкзак. — Столько смыслов! Столько слоёв! Столько уровней! Меня просто завораживает эта фрактальность. Жаль, успела утащить всего три штуки. Хочется ещё и ещё.

— У меня дома приличная библиотека, — призналась Аннушка. — Но я не испытываю удовольствия от мелефитского чтива, потому что мозги набекрень съезжают. Читаю как справочники, если надо что-то уточнить, а спросить не у кого. Про всякую древнюю фигню это часто единственный источник. Чёрт их разберёт, почему они не могли написать то же самое нормально?

— Потому что это сразу стало бы неправдой. Это как карты, когда разрез шара на плоскость.

— Проекция Меркатора? — блеснул эрудицией я.

Мне неловко, что все со знанием дела обсуждают область, где я вообще полный нуль. Для меня Сашкина книга просто листы со странными закорючками и расплывчатыми картинками.

— Не знаю этого слова, — ответила Сашка, — но если глобус спроецировать на лист, то получится очень наглядная и понятная, но совершенно неправильная картинка с искажёнными пропорциями. А мелефитская фрактальная литература описывает Мультиверсум максимально точно, но её, как глобус, надо крутить перед глазами.

— Пока не затошнит, — добавила Даша. — У меня лично сразу начинается морская болезнь. И голова чешется там, где мамка набила шишки. Не знаю, как насчёт точности, но твёрдые они — весь трындец.

* * *

Домики на берегу не то рыбацкие, не то туристические, заброшены давно, но окна местами целы, а внутри относительно чисто. Есть деревянные кровати, столы, стулья, а больше нам ничего и не надо. До вечера купались, валялись на пляже, ели, просто отдыхали. Аннушка помыла машину, девчонки плескались в воде, а я думал, что это картинка из моих фантазий. Примерно таким я представлял себе семейное счастье, когда сдуру женился. «Приезжаем мы такие с женой и детьми на курорт…» Не сбылось, но до сих пор при виде играющих в прибое детей что-то тоскливо ёкает, хотя Даша уже не ребёнок, а Сашка не ребёнок вообще. Зато у меня есть Аннушка. Или почти есть. Мы пока вместе. Это уже много.

Вечером, когда ветер с моря начал свежеть, перебрались в помещение. Сашка нашла в кладовке коробку разнокалиберных свечей, расставила их по столу и зажгла, сказав, что так уютнее. И действительно, сидеть при свечах, когда за тонкими дощатыми стенами посвистывает ветер, а внутри пахнет морем и парафином, оказалось очень приятно. На топчаны накидали спальники, расселись, расслабились. Пить после вчерашнего не хотелось совсем.

— Давайте рассказывать истории! — потребовала Сашенция.

— Не, ну его нафиг, — отмахнулась Даша. — У тебя фантазия безумная. Я не потяну такое же выдумать.

— Я тоже выдумщик так себе, — признался я.

— Не обязательно выдумывать. Можно рассказать историю из жизни. Или сказку. Или страшилку. Но лучше всего что-то про себя.

— Про себя рассказывать — подставляться, — засомневалась Даша. — Узнают твои слабости, и…

— Тогда не о себе. Расскажите о самом странном месте, мире или срезе, который вы видели! Ну, давайте! Такой классный вечер! Будет здорово!

— Ладно, — сдалась Даша. — Давайте травить байки.

— Конечно, конечно! — обрадовалась Сашка. — Кто говорит, держит в руках свечу. Такие правила!

Даша взяла в руки свечу, села поудобнее и задумалась.

— Знаете, — сказала она неуверенно, — вот вроде столько всего жизни было, а так и не знаю, что рассказать. В общем, хотите верьте, хотите нет, но были мы как-то с мамкой в срезе, где местные безобиднее белых мышей. Такие зайчики-кролички, что даже матом друг друга не обложат, не то чтобы в морду дать. А ежели у кого прорвётся в сердцах, то его сразу пакуют