— Нет, всё это очень мило, но дел дофига, — ответила она. — Пора ехать. Пусть покатаются часок, потом заберём Сашку и рванём. Там небось уже Теконис вернулся с ключом, надо разбираться с мораториумом. И вообще что-то придумывать с этими балбесами, пока они со скуки опять чего-нибудь не наворотили.

— Есть идеи?

— Ни единой. У корректоров узкая специализация, ни к какому делу их не приспособишь, а занять чем-то надо. Не могу же их вечно содержать за свой счёт? Мои резервы почти исчерпаны. Костлявая давно вышла на самоокупаемость, а эти так и сидят на жопах ровно, да ещё и ноют, что им скучно.

— А что они — то есть вы — можете, кроме как выманивать синеглазых детишек из дохнущего среза?

— Да почти нихрена, блин. Кататься по Дороге — но глойти это могут лучше. Запрыгивать через Изнанку в коллапсные срезы — это, так сказать, наша главная фишка, но спрос на такую услугу невелик. Единственный, кто ухитрялся на этом зарабатывать, был Калеб, но он плохо кончил. Я пристроилась курьером, но это уникальная ниша, мои услуги требуются не так чтобы часто, хотя, надо сказать, оплачиваются щедро. Понятия не имею, чем этих капризных детишек нагрузить.

— Не переживай, — сказал я не очень уверенно, — не может быть, чтобы никакой ниши под такой уникальный коллектив не нашлось. Надо у Керта спросить, у него под любую фигню есть бизнес-план.

Даша и Саша вернулись почти сразу.

— Прикиньте, карусельный дед кони двинул, — сказала Даша с досадой. — Так и катается по кругу дохлый. Колесо запустить некому. Облом.

— Я предлагала его похоронить, — добавила Сашка, — но Даша решила, что пусть так и крутится. Типа символично.

— Ну да, ему вроде при жизни нравилось. Похоже, это место испортилось, тут стало совсем скучно. Куда дальше едем?

— Едем? — удивился я. — Ты что, с нами намылилась?

— Разумеется, — с не меньшим удивлением ответила Даша, — вы же не думали, что я от вас просто отстану? Когда только-только стало весело? Мы с Сашкой ещё не доиграли.

— Да, пап, — подтвердила та, — там длинные кампании, с ума сойти. Мы только второе подземелье проходим.

— И нафига ты нам сдалась? — мрачно спросила Аннушка.

— Чтобы быть на глазах, конечно. Иначе вам придётся постоянно озираться, ожидая, что я до вас доберусь!

— Зачем? — спросил я.

— Зачем что?

— Зачем доберёшься?

— Ну-у-у… Не знаю. Грета хотела, чтобы я вас нашла и убила. Но это скучно. Я вообще не очень люблю убивать, на самом деле. Есть куча вещей интереснее. Кроме того, вы мне нравитесь. В основном, Сашка, но вы тоже ничего, терпимо. Если с мамкой сравнивать, так вообще зашибись, я Сашке даже завидую немного. Но, если вы меня прогоните, я могу обидеться и передумать. Прикиньте, вот зачем вам постоянно думать о том, где я таскаюсь и что замышляю?

— А ты будешь замышлять? — уточнила Аннушка.

— Обязательно. Я вообще такая… замышлятельная. А ещё злопамятная и мстительная. И на всю башку сумасшедшая. Таких, как я, лучше держать под присмотром! — подумав, добавила: — Ну, или убивать сразу. Но меня не так просто убить, предупреждаю сразу. Я дико живучая. Меня мамка как-то раз…

— Поняла, поняла, — отмахнулась Аннушка. — Саш, что думаешь?

— Я ей ещё не все страшилки рассказала.

— А ты, солдат?

— Да пусть прокатится. Соскучится — сама сбежит.

— Чур, я спереди еду! — тут же закричала Даша. — Кстати, куда?

— Всё тебе скажи, — фыркнула Аннушка.

— Не-не, ты обещала!

— Я? Что именно?

— Боты! — девушка ткнула пальцем в её обувь. — Ты мне обещала показать, где такие берут! Едем за ботами!

* * *

Мне пришлось ехать сзади, и я решил, что больше этого не будет, потому что задний диван тут узкий и неудобный. Сашка пристроилась к моему уху и зашептала:

— Правильно сделали, что Дашу взяли. Пусть будет при нас, так спокойнее. Она, конечно, шумная, но умная и много умеет. Представь, Грета годами делала из неё оружие, а мы его раз — и себе утащили!

— Это такое себе оружие, — зашептал я. — Вроде тухлой гранаты. Не то во врага полетит, не то в руке рванёт.

— Да, — шепчет в ответ Сашка, — она сумасшедшая. То как взрослая, злая и сильная, то как ребёнок, весёлая и беззащитная. Сейчас у неё просветление, ей нравится играть со мной, она как будто впадает в детство, которого у неё не было. В любой момент может измениться и стать опасной, но лучше пусть будет у нас на глазах, понимаешь?

— Она тебе не навредит?

— Нет, вряд ли. А если и да — пусть лучше мне. Отвезёте мою голову маме Алине, она что-нибудь придумает.

— Ездить с твоей головой в багаже не особо удобно. В целом виде ты мне больше нравишься.

— Конечно, пап. Но я думаю, Даша ничего мне не сделает. По крайней мере, пока мы не доиграем кампанию, а они очень длинные!

Сашка привалилась к моему плечу и заснула, вскоре усыпив своим ровным сопением и меня.

* * *

Здешний срез похож и не похож на постколлапсник. Вроде бы и пустовато, но дорога накатанная, на ней свежие следы. Вскоре навстречу нам проехал удивительный аппарат — шасси от какого-то старого трака, поверх которого водружена самодельная деревянная кабина, покрашенная в красный и расписанная золотыми цветами. Вместо кузова — фургон, в который вполне можно было бы запрягать лошадей. Вид у него жилой — из окон немедленно высунулись чумазые дети, завопили и замахали нам руками. Бородатый водитель поприветствовал «Чёрта» длинным пронзительным сигналом, Аннушка ответила тем же, и мы разъехались.

— На цыган похожи, — сказал я, разбуженный этими гудками.

— Это и есть цыгане. Рома́ дрома́, народ Дороги. Жаль с нами нет Донки, у неё тут наверняка нашлись бы знакомые. Правда, они вряд ли бы её узнали.

Навстречу проехало ещё несколько машин, представляющих собой вариации на тему старых грузовиков, пикапов и фургонов разной степени ушатанности, раскрашенных в яркие цвета и держащихся на проволоке и цветных верёвочках. Все они здоровались с нами и