Мы сели за стол. Друг напротив друга. Браницкий вставил патрон в одну из ячеек и, дёрнув ладонью, закрыл его.

— Играл так когда-нибудь? — с любопытством поинтересовался он, пальцами повернув барабан на несколько щелчков.

— В кино видел.

— М-м-м… значит, правила ты знаешь.

— А там есть что-то кроме «не вынести себе мозги»? — спросил я в ответ, пытаясь спрятать напряжение за глупой шуткой.

— Смотря как посмотреть. Но давай определим сразу. Каждый стреляет по очереди. Если выжил, то можешь либо передать оружие, либо выстрелить ещё раз. Вдруг тебе повезёт. Тогда другому останется меньше шансов. Каждый из нас имеет право прокрутить барабан. Но! Только один раз.

Щёлк. Щёлк. Щёлк. Барабан револьвера проворачивался раз за разом, сменяя одну камору у ствола за другой.

Я ведь видел, что он вставил патрон в самую нижнюю. Сколько раз провернулся барабан? Семь? Да. Теперь восемь. Девять. Десять…

Заметив мой внимательный и сконцентрированный взгляд, Браницкий резко провёл боковой частью оружия по своей руке и одиночные щелчки превратились в быстрый треск, где отделить, а уж тем более сосчитать отдельные звуки было и вовсе невозможно.

А затем положил пистолет на середину стола. Прямо между нами.

— Как заботливый хозяин уступаю право первого хода гостю, — улыбнулся он. — Можешь быть первым, если хочешь.

Я в ответ тоже улыбнулся, но, как-то кисло.

И? Как мне жульничать? Как повысить свои шансы на победу. Абсурд, но даже мои навыки тут ничем особым не помогут.

Глубоко вздохнув, задумался. С математикой у меня никогда особых проблем не было, так что… если уж ничего не оставалось, то придётся довериться ей и воле случая. Всё равно больше ничего у меня нет.

Пять пустых мест из шести. Значит, шанс на то, что я вышибу себе мозги первым же выстрелом чуть меньше семнадцати процентов. Шестнадцать с половиной. Вроде и не много, но ставить на такое свою жизнь?

После этого будет уже двадцать. То же не много, но уже хуже. Так что…

Протянув руку, я взял револьвер за рукоять.

— О! — воскликнул Браницкий. — Всё же решился! Хвалю, парень! Такая смелость — редкое качество в наше время!

Да пошёл ты, подумал я. Чёртов сумасшедший! Кто вообще будет испытывать радость в такой ситуации?

Он напоминал мне Волкова. Точно такой же дикий огонь в глазах. Только тут ситуация была куда страшнее. От него исходило то же самое жуткое ощущение безумия… но он его контролировал. Держал в узде. Как огромную, голодную и злую собаку. На достаточно длинной верёвке, чтобы, дёрнувшись, она сомкнула зубы в нескольких сантиметрах от твоего лица.

Грёбаный адреналиновый наркоман…

— Ну же, — поддакнул меня Браницкий. — Мы тут так всю ночь просидим.

Нервно сглотнув, поднял оружие и приставил ствол к виску. Как-то раз я читал про мужика, который хотел застрелиться через рот. Так бедолага себе большую часть морды отстрелил и выжил. Так и остался жить.

Ну нахер такую жизнь.

Шестнадцать грёбаных процентов…

Палец потянул за спуск. Тот легко поддался. Всего чуть больше миллиметра, а затем словно упёрся в стену. Натяжение взводящей курок пружины, если я хоть немного в том разбираюсь. Додави. Преодолей его. Спущенный курок ударит по капсулю патрона и…

ЩЁЛК.

Курок с глухим щелчком ударил по пустоте.

Ничего. Я всё ещё сидел за этим столом напротив этого безумца с бешено бьющимся сердцем и бурлящей от адреналина кровью в венах.

— Будоражит? — вкрадчиво прошептал он, наклонившись ко мне. — Ведь так, да? Находиться на волоске от самой смерти. Вкусить запах духов этой чертовки с ароматом пороха и стали. Уверен, что сердце у тебя сейчас бьётся чаще, чем в постели с жаркой красоткой. Кайф, правда?

Обезображенное с одной стороны шрамами лицо графа растянулось от улыбки. Он наслаждался происходящим. И был прав. Моё сердце стучало с такой скоростью, словно было птицей, что билась о прутья клетки в бесполезной попытке вырваться на волю.

Ещё раз глубоко вздохнув, я опустил руку и небрежно бросил пистолет на середину стола.

Двадцать процентов на то, что эта скотина сам сейчас мозгами пораскинет.

— Твоя очередь, — зло сказал я.

— С превеликим удовольствием.

Он бодро схватил оружие, по-пижонски прокрутив его на пальце, затем быстро приставил ствол к виску и без какого-либо промедления нажал на спуск.

ЩЁЛК.

— Похоже, что удача пока на моей стороне, — рассмеялся Браницкий.

Значит, мои шансы только что упали. Я мысленно выругался. Теперь вероятность, что револьвер выстрелит в следующий раз равнялась двадцати пяти процентам…

— Но знаешь что? — вдруг сказал он, даже не думая убирать пистолет от виска. — Давай рискну ещё раз.

ЩЁЛК.

Я аж вздрогнул. Настолько неожиданно это прозвучало. Трудно было поверить, что кто-то, только что пройдя по самой грани, будет готов повторить это.

— Похоже, что и не в этот раз. — Граф положил пистолет на стол. — Твой ход, парень.

Сука. Три пустых. Ещё три осталось. Шансы на то, что следующее нажатие на курок закончит этот фарс, тридцать три целых и три десятых процента…

Взял оружие в руку. Присмотрелся. Но конструкция проклятого оружия не позволяла увидеть, в каком именно месте находился патрон.

В этот момент у меня в голове появилась мысль. А что, если прямо сейчас навести револьвер на этого урода и выстрелить? Даже в худшем случае мне придётся нажать на спуск всего три раза, прежде чем пистолет выстрелит. Всего три раза. Это полторы, может быть, две секунды.

Вроде и немного, но… не стоило себя обманывать. Я бросил взгляд на пальцы, которыми граф барабанил по столу. А перед глазами вновь появилась сцена убийства Ахматова. Всё случилось настолько быстро, что я даже заметить не успел.

Каковы шансы, что со мной он будет возиться дольше пары секунд? Я был реалистом в достаточной мере, чтобы принять тот факт, что даже если просто попробую, то он, скорее всего, вышибет мне мозги раньше, чем я продавлю тяжёлый спуск.

— У меня есть вопрос, — сказал, решив немного потянуть время.

— Тянешь время? — понял он. — Что? Страшно?

— А тебя это вообще волновать не должно, — отрезал я. — Но раз уж игру выбирал ты, то уважь меня.

— Не слишком-то честно, — хмыкнул он, по-хозяйски откинувшись на спинку своего кресла.