Через некоторое время рука его нерешительно потянулась к чернильнице, опять усердно-неуклюже заскрипело по тетрадке стертое перо…

Кузьма Данилович, хорошенько прикрыв за собой дверь, вошел в горницу и заглянул через плечо сына в тетрадку. Устин резко обернулся, встал, сунул тетрадку за пазуху и вышел из горницы. На ходу надел полушубок, шапку и, сопровождаемый вопросительными глазами жены и ребятишек, шагнул за порог.

Метель усиливалась, поскуливала, обещая принести ночью настоящую зимнюю стужу. Устин взад-вперед прошелся вдоль дворов. Домой идти не хотелось, и он свернул к кузне. Войдя, нашел фонарь, зажег огонь, сбросил полушубок и, подкинув в тлеющий очаг уголька, стал мехами раздувать жар…

11

Морозы на дворе стояли окаянные. Запруда, подковой огибавшая деревню, еще в ноябре остеклилась крепким льдом, приняла конькобежную детвору и легкие санные повозки. А в декабре по заснеженному льду с разведывательной осторожностью прошли первые груженые машины, которые пренебрегали летней дорогой, что шла через хилый деревянный мосток за деревней, затем круто взбиралась на глинистые угоры, ныряла в них… Замерзшая запруда спрямляла дорогу до райцентра, укорачивала ее километров на пять.

В тот день Федор Бредихин на полуторке, Нюра Корюшина на «ЗИСе» (автомобиль председатель доверил ей, лучшей трактористке, оставшейся без трактора) поехали за сеном, прихватив девчат-грузчиц. Машины неторопко шли по снежному полю вслед за трактором, толкавшим впереди себя стальной короб снегоочистителя. До стогов добрались благополучно, нагрузили и увязали веревками плотно слежавшееся тяжеловатое сено и, сытно урча моторами, тронулись в обратный путь.

В полдень подъехали в запруде. Первой на лед вкатилась полуторка, следом, покачивая широким возом, вполз «ЗИС». Бредихин высунулся из кабины, с улыбочкой оглянулся назад и кивнул Корюшиной: не робей, дескать, так держать!

Садясь на место, он задел головой за крышу кабины, и шапка его полетела в снег. Бредихин тормознул, выскочил из кабины, подцепил шапку и вернулся к рулю. В этот момент раздался страшный, коленцами расходящийся треск, и слева, как бы обгоняя полуторку, высунулось зеленое рыло «ЗИСа». Полуторку вдруг словно бы мягко дернули сзади и потянули вниз. Бредихин молниеносно все сообразил, мигом включил передачу, дал полный газ. Полуторка раздирающе взревела и выскочила на берег.

Бредихин остановил машину, выпрыгнул из кабины, оглядываясь на «ЗИС», но уже не увидел его. Метрах в сорока от берега в большой проломине торчал, крепко увязанный веревками, стог сена, от которого вкруговую все дальше расходилась вода и расползались на четвереньках в разные стороны люди. Нагруженное с навесом на открытые борта сено не дало машине камнем уйти в воду. Однако с каждой секундой стог оседал, погружался в проломину и, наконец, замер, чуть выглядывая из воды: грузовик колесами достиг дна запруды.

Происшествие заняло всего минуту, никто не успел что-либо сказать, девчата, ошарашенные и испуганные, как за спасением, кинулись к Бредихину. Лишь Нюра сидела неподалеку от проломины и плакала навзрыд.

Юбки на девках, что ехали с ней в кабине, были мокры и сейчас же схватились на морозе ледяными коробами.

— Как же теперь… с сеном-то, Федь? — слезно обеспокоилась одна из них.

— Машину утопили, а ты: сено, сено!.. Давайте живо в деревню, нечего тут кудахтать, — жестко распорядился Бредихин и, чувствуя свою вину за случившееся, зашагал к Нюре.

Малоопытная в шоферском деле, Нюра не сумела вовремя затормозить и, чтобы не удариться в резко остановившуюся полуторку Бредихина, неуклюже вырулила на обгон.

И стоило двум грузовикам оказаться тесно рядом, лед не выдержал…

— На что тебе глаза и тормоза даны? Автомобиль не трактор: села за руль — в оба гляди… Говорил же, не послухалась: поучись на моей старушке, а там «ЗИС» бери, — присев на корточки возле Нюры, с улыбочкой, сочувственно зудел Бредихин.

— Иди ты… — огрызнулась она, вытирая слезы.

— Ладно. Сама хоть жива… А машину по весне вытащим…

— Чего? — Нюра вскочила, с треском оторвалась от наледи примерзшая юбка. — Да к весне ее илом затянет, ракушками обрастет. Айда к председателю. Всю деревню поднимем, я трактор подгоню…

Зайдя в кузницу, Степан Васенин как о большом личном горе рассказал Устину об утонувшем автомобиле, всего три дня послужившем колхозу. Устин осуждающе, с досадой смотрел на председателя, словно говоря: как же это вы сумели? Я неделю безвылазно торчал в кузнице, все нутро машине перебрал, перемыл, смазал, борта новые возвел, дверки вставил…

— Тебе сейчас подвезут из мехмастерской два буксирных троса, ты привари к ним петли и сам… дуй к запруде — помогать… — громко говорил Васенин, суетливо сопровождая слова жестами единственной руки.

Когда Устин прибыл на берег запруды, там вовсю кипела работа. Бабы, ребятишки, старики граблями и вилами доставали из воды сено и таскали на берег. Васенин, Бредихин, Костюшка-счетовод, одноногий Агапов и несколько баб ломали лед, проделывая от промоины ход к берегу. Отколотые глыбы льда сразу же вынимали из воды и разбрасывали по сторонам. От воды и от людей шел, клубился на фоне закатного неба пар — работали споро, с муравьиным усердием, с тревожным и жадным любопытством к себе, к собственным силам, к немыслимо трудной своей затее — вызволить из-подо льда тяжелый грузовик.

На берегу, вытянувшись караваном, стояли наизготове трактор, полуторка и четыре пары быков — вся эта сила, соединенная тросами и дышлом, ждала срока, чтобы дружным рывком выдернуть грузовик на берег.

Когда обширная, в три метра ширины и метров в тридцать длины, прорубь была готова и очищена ото льда, Васенин объявил перекур. Важно было сообща подумать, как прицепить под водой буксирный трос к машине. Мужики — были они все инвалиды, отпущенные войной по причине ранений и увечий, — кружком обступили председателя и, покуривая, перебрасывались советами:

— До дна тут метра четыре, не более. Значит, конец троса привязать к шесту и…

— Вслепую, на ощупь вряд ли смогем.

— Федор, живо в конюшню! Выбери там из слег что-либо подходящее. Две-три длинные оглобли прихвати! — скомандовал Васенин Бредихину.

Отбросив лом и вытирая шапкой потный лоб, к мужикам подошел Устин.

— Вот даже Устин подсказать не может: не гыгыкает и не мымыкает… Но ничего, сейчас спробуем, — сказал Васенин и подошел к самому краю проломины, пронизывающе вглядываясь в темную воду.

Привезенный Бредихиным шест оказался коротким. Тогда связали две оглобли и, приладив трос, долго шарили в воде, натыкаясь на машину. Каждый из мужиков попеременке испробовал свое счастье. Но зацепить трос никому не удалось. Разгоряченные работой, люди остановились, не зная, что делать дальше. Потные спины начал охватывать озноб, намокшие валенки, рукавицы, варежки, обледенев,