Далее события понеслись вскачь.

Пожалуй, Эля вряд ли смогла бы восстановить потом в памяти полную и детальную реконструкцию оставшейся части ночи, потому что в её сознании события запечатлелись отдельными яркими, но непоследовательными фрагментами.

После того как бельгийцы угостили их с Младеном «дымком», они всей компанией завалились в какое-то кафе, где на сцене дико вопил длинноволосый солист. Там они что-то выпили, и Эля принялась уверять, что группа на сцене — полная фигня, а вот у них в Заречинске панк-рок что надо!

Дальше, кажется, в туалете все покурили ещё.

Потом пошли гулять по кварталу, и бельгиец с бельгийкой решили предаться разнузданному разврату с вон той грудастой афроамериканкой, стоящей в витрине. Несмотря на увещевания Младена, настроены они оказались крайне решительно, и после непродолжительных переговоров с «импресарио» чернокожей чаровницы, всей толпой удалились в тёмный подъезд.

Эля с Младеном выпили ещё, после чего серб заявил, насколько поняла Элис, что презирает продажную любовь и всегда верил, что когда-нибудь встретит, наконец, девушку своей мечты, это и произошло… если Элис правильно перевела.

— Нет, — тогда сказала она и принялась энергично мотать головой в стороны. — Тебе нужна хорошая, а я безалаберная.

Потом они снова пошли с Младеном гулять, и Эля помнила, что долго смотрела на воду, перегнувшись через парапет одного из каналов. Вода выглядела почти чёрной, и по ней иногда проходила рябь. Элис же всё всматривалась и всматривалась в глубину, тщась рассмотреть в толще воды что-то очень важное, незыблемое, краеугольное. В какой-то момент она нагнулась так сильно, что потеряла равновесие и едва не свалилась в воду. Стоявший рядом Младен успел девушку подхватить.

После этого совершенно немыслимым образом они вновь встретили тех самых бельгийцев. После проведённого сеанса парень выглядел, как ни странно, немного подавленным, тогда как девушка, напротив, была бодра и весела.

Именно она и пригласила новых знакомых в свой номер в отеле.

В апартаментах Элис больше всего почему-то запомнила голубые обои. Она вдруг осознала, что никогда раньше такого не видела — надо же, голубые бархатные стены! Что, несомненно, говорило об изысканности и аристократизме данных покоев.

В номере снова что-то пили.

Именно тут Эля начала окончательно съезжать. Потолок кружился, а огни города, пробивающиеся в тёмное окно, смазывались и расползались. Но пара чётких воспоминаний в голове Элис сохранилась.

Младен, выплясывающий с хозяевами покоев под рваные басы заполнившей пространство музыки. Эля даже успела тогда подумать, что он неплохо двигается…

А потом и вовсе жутковатое зрелище.

Они с Младеном сидят на двуспальной разобранной кровати. Именно сидят, а не лежат.

Парень гол по пояс.

Эля берёт его за руки и поднимает их вверх над головой.

Младен глупо улыбается.

Элис смотрит на голый торс молодого человека и видит, что кожа парня становится прозрачной. А дальше происходит некий спецэффект. Перед Элис будто бы голографическая проекция, снятая в ультрафиолете. Кожный покров Младена окончательно истончается, становясь полностью прозрачным. В тёмном контуре фиолетовым мерцающим пунктиром просвечиваются внутренние органы молодого человека, опутанные розовой паутиной волокон мышц и кровяных капилляров. Эля различает тёмно-серые кости скелета, пульсирующее фиолетовое сердце, розоватые взбухающие и опадающие мешочки лёгких. У девушки нет страха или отвращения от увиденного, напротив, ей скорее любопытно.

Она легонько прикасается подушечками пальцев к запястьям парня (у Младена руки всё ещё подняты над головой, он замер в этой позе) и скользит вниз по невидимой коже, продвигаясь к плечам. На кости правого предплечья мутно пульсирует грязно-розоватый очаг боли, рождая небольшие концентрические круги.

— Болит? — шепчет Эля парню прямо в ухо, когда доходит до этого места.

— Ретко, — также шёпотом отвечает Младен. — Стари прелом. Одакле… Откуда знать табе?

Эля ничего не отвечает, скользя руками дальше: она ведёт пальцами по шее, по переплетениям фиолетовых артерий и вен, опускается ниже. Ещё один сгусток — вверху позвоночного столба, не такой яркий, как первый, но заметный: тёмно-розовое вибрирующее утолщение.

— А тут? — спрашивает Элис, переводя одну руку за спину и вслепую нащупывая там позвонок.

— Престани, — шепчет Младен уже обескураженно.

— Скажи! — настаивает Эля.

— Нерв. Щемит… Престани!

Элис возвращает руку обратно и движется по груди молодого человека вниз, просматривая фиолетовые внутренности, как сканером. Желудок, печень, почки: всё сиренево-фиолетовое, рельефное, выпуклое, однородное.

— Доста! — выдыхает Младен. — Довольно!

Он перехватывает руки Эли за запястья, отводит их от себя, опускает вниз и отпускает. А потом нежно берет девушку за плечи и укладывает её на спину, головой на подушку.

Глава 17

Зуб мудрости

Амстердам, 17 сентября 1889 года

Как получилось, что он всё же отправился сопровождать Симона на сеанс, Эрих и сам толком не понял. Видимо, слишком уж жалкий вид имел недавний жених Эммы, и оставить его даже без такой неоднозначной поддержки представлялось откровенно жестокосердным. Разумеется, Краузе ничего толкового для себя от визита не ждал: к медиумам, гадалкам и прочим прорицательницам он относился скептически и полагал их в подавляющей своей части обманщиками и мистификаторами.

Салон госпожи Конг, куда привёл Краузе молодой адвокат, представлял собой классический спиритический кабинет, что ещё более усугубило впечатление Эриха о декоративности происходящего в этих стенах. Квадратная полутёмная комната с тяжёлыми портьерами на окнах была обставлена в духе древних колдунов и волшебников. На круглом столе о шести стульях в маленьких кувшинах дымились благовония, повсюду находилась эзотерическая атрибутика: причудливые свитки судьбы, гобелены с изображением духовных чудес, свечи в канделябрах и почему-то чучела голов зверей: белого волка и лося. В центре стола покоилась обязательная колода карт Таро.

Гостей встретила низенькая и полная служанка — именно она проводила их в кабинет. Сама же хозяйка вошла чуть позже. Госпожа Лю Конг оказалась миниатюрной молодой девушкой с азиатским разрезом глаз и абсолютно фарфоровым личиком. Одета она была тоже соответствующе — в свободные восточные одежды. Лю грациозно подала визитёрам тоненькую ручку, которую Эрих с Симоном по очереди пожали.

— Во время сеанса попрошу придерживаться определённых правил, — заявила госпожа Конг после знакомства. Говорила она без