От Эриха не укрылся лихорадочный блеск в глазах бывшего жениха Эммы. Лицо Симона выглядело осунувшимся и бледным.

— Что же вы не зашли внутрь? — поинтересовался Краузе, деликатно отцепляя длинные ломкие пальцы адвоката от своего платья.

— Не люблю, — пояснил Симон. — Там эти казённые физиономии! Давайте отойдём в сторонку.

Но не успели мужчины сделать и пары шагов, как к ним подскочил один из пикетчиков.

— Воистину слепцы не понимают, что видят знамения! — сообщил он надтреснутым гортанным голосом. При этом он потрясал перед собой дощечкой на древке, на которой было написано: «Дьябол иде!» Несколько человек, его подельников, стоящих поодаль разрозненной кучкой, одобрительно загудели.

Эрих подхватил Симона под локоток, стремясь обойти неожиданное препятствие, но пикетирующий тоже проворно сместился, блокируя нехитрый манёвр.

— Дьябол иде! — сообщил он и два раза дёрнул табличкой.

— Послушайте, любезнейший, — обратился к нему Эрих, начиная терять терпение. — Что вы от нас-то, собственно, хотите?

— Не будьте немы! — заявил плакатчик. — Не оставляйте так! Только в единении мы дадим отпор Антихристу!

— Понятно.

Краузе надоело это представление. Он грубовато отодвинул активиста в сторону и решительно потянул ван дер Берга за собой. Мужичок с табличкой было сунулся снова, но Эрих повернулся к нему «железным» плечом, на которое тот и наткнулся.

Миновав затруднение, молодые люди быстрым шагом принялись удаляться. Пикетчик некоторое время грустно смотрел им вслед, а потом уныло присоединился к своим.

— А ведь он прав! — свистящим шёпотом заявил вдруг Симон, глядя на идущего рядом спутника влажными глазами.

— Что-что? — переспросил Эрих рассеянно.

— В городе орудует дьявол! — Теперь адвокат смотрел на Краузе уже вызывающе.

— Перестаньте молоть чушь! — попытался урезонить его Эрих. — Вы же юрист. Какой дьявол? Дьявольскими нарекают дела, которые не могут объяснить в силу своей ограниченности. Но мы-то с вами стоим на твёрдой земле. Преступления, дорогой Симон, совершают люди. Из плоти и крови. И наша задача — отыскать их и пресечь непотребности! Не надо привлекать сюда сверхъестественное. Это только уведёт нас по ложному следу.

— Эмма говорила мне, что это добром не кончится!

— Что «это»? — насторожился Эрих, замедляя шаг.

Однако Симон не ответил и какое-то время продолжал идти молча, глядя вперёд.

— Я как раз и хотел с вами об этом поговорить, — заявил он чуть погодя.

— О чём конкретно? — Краузе снова стал раздражаться.

— Об Эмме. О том, кто её убил.

— Вот как? А вы знаете, кто это сделал?

— Мне сегодня об этом расскажут. Но я не хочу идти туда один, понимаете? Поэтому и дожидался вас. Вы… Вы самый подходящий человек для такого визита!

— Для визита куда? Да говорите вы толком, Симон!

— Для визита к медиуму. Она точно знает, кто убил Эмму. Нам останется только услышать это из её уст.

— Из уст медиума? — машинально уточнил Эрих, понимая, что тратит время с Симоном на какую-то ерунду.

— Из уст самой Эммы.

Глава 16

«Квартал красных фонарей»

Амстердам, наши дни

Элис смотрела на встречных прохожих, и сама заражалась ощущением необыкновенной лёгкости. Глядя в эти одухотворённые лица, с трудом верилось, что в мире существуют проблемы. Понятно, что ночью на улицы выходили те, кто собирался слегка покутить, но Эля удивлялась, как много таких людей на узких улочках Амстердама.

Пока Элис с Младеном дошли до конечной цели своего импровизированного маршрута, они успели побрататься с компанией каких-то разрисованных рокеров, исполнили а капелла «We are the champions» с припозднившимися фанатами «Аякса», зашли в кафе-бар, чтобы выпить пива, наудачу у серба в кармане оказались наличные, и познакомились с парой из Бельгии, парнем и девушкой, которые тоже шли поглазеть на самую развратную улицу в мире.

После дозы алкоголя окружающий мир расцвёл яркими красками. Эля чувствовала небывалое воодушевление. Ночная иллюминация раскрашивала улицы в нереальные цвета, от воды многочисленных каналов тянуло бодрящей свежестью, а вся окружающая обстановка вдохновляла и будоражила.

Элис с восторгом смотрела по сторонам, и каждая новая деталь увиденного убеждала её в том, что жизнь, в сущности, не такая уж и плохая штука.

Когда же они добрались до «квартала красных фонарей», впечатления накрыли подогретое сознание девушки новой волной. Похоть и разврат словно застыли в воздухе невидимым, но осязаемым желе. И вот что удивительно: Эля со своими спутниками не испытывали никакого дискомфорта, неудобства или стыда. Напротив, Элис, например, с упоением глазела по сторонам, стремясь не упустить деталей, пытаясь впитать в своё сознание это диковинное представление, эту живую галерею самого главного человеческого инстинкта и порока. Девушки, предлагающие себя, были повсюду. У арок дверей, ведущих в полутёмные помещения, у бесстыдно зазывающих внутрь неоновых витрин, у цветных фонарей. А главное — они были в окнах. В больших и маленьких, в расцвеченных возбуждающей розовой или голубой подсветкой, на разных этажах домов. В большинстве — дамы были практически голые (если присмотреться: в бикини-«верёвочках») и абсолютно разные: всех рас и всех цветов; и вели они себя тоже по-разному. Кто-то томно застыл в интригующей позе, скользя влажным взглядом по потенциальным клиентам. Кто-то, будто заведённая кукла, повторял одни и те же нехитрые движения, изображая приглашение в райский Эдем. Кто-то выделывал энергичные эротические па, а потом замирал, словно накапливая силы для следующей череды дерзких движений. Элис отметила для себя, что почти у всех девушек не очень-то красивые лица, но опять же красота — понятие субъективное, и наверняка некоторые из жриц веселого квартала представлялись отдельным страждущим воплощением неземного совершенства. Для этого и существовала эта улица, это разнообразие, чтобы каждый мог стать обладателем своего идеального вожделенного сексуального счастья, пусть и всего на полчаса.

Эля так увлеклась, что не сразу заметила: девушка-бельгийка протягивала ей самокрутку. Элис непонимающе уставилась на новоприобретённую попутчицу, но та только лучезарно улыбнулась.

«Да какого чёрта я ерепенюсь?! — подумалось вдруг Эле. — Что, мне семьдесят лет, в самом деле?! Так и жизнь вся мимо пронесётся!»

Она с благодарностью приняла цигарку, и бельгийка щёлкнула перед лицом