немного подгибаются в локтях, и Адалин осторожно заваливает на спину, не страшась даже выпавших капелек росы на плитке. — Утром меня никто не трогает. Не звонят по работе, не спрашивают какие-нибудь дальние родственники, чьих имён я не помню, как мне учёба и что я планирую на будущее. Наслаждаться такой тишиной и спокойствием можно только по утрам.

Адалин сцепляет руки в замок на своём животе, уставившись взглядом на покачивающуюся листву дерева. На самом деле, она вставала рано, просто чтобы успеть всё. И времени побыть наедине…

— А ты? Тоже любишь встать пораньше, чтобы выловить всех птичек в округе, а, renard rusé? — Адалин тихо хмыкает, переводя взгляд на лицо Ильи. — И дай догадаюсь. Ты встал так рано, чтобы сбежать? Теперь ты у нас Золушка? Оставишь туфельку?

— Знаешь, есть такое латинское высказывание. Унесёт добычу тот, кто прибежал первым, — Илья оглаживает пальцами уголок бумаги, изучая то, как просто Адалин разлеглась возле него.

Словно кошка, подставившая живот в знак не озвученного доверия. Она не закрывалась этим лукавством, оно шло параллельно с ней самой, приятным дополнением к общей картине утра. Ещё так рано. Их многие бы не поняли, потому что проще позже лечь, чем раньше встать. Но этот маленький шаг так много менял в человеческой жизни, что один раз укусив, невозможно отгородиться от банальной необходимости. Утро стало особенным, важным звеном. Проспать его — словно проспать часть своей жизни, какой-то тонкий смысл, что находился только там. Упустить нужное настроение или просто не успеть подстроиться под него.

— К сожалению, у меня нет возможности тратить время на сон или похмелье. Мне всегда нужно бежать. Я никогда не был везучим человеком, я всего достигал упорным трудом. Но сейчас мне кажется, что мне повезло единожды. И свой запас везения я потратил на тебя.

Илья не сердился на неё за это, просто улыбался, будто это стало для него чем-то необходимым. Иногда полезно улавливать, что жизнь настроена против него не враждебно, а почти безразлично. Это всяко было лучше, чем отсутствие чего-либо. Опустив взгляд на бумагу, он вдумчиво прокрутил в голове её вопрос. У него не было украшений, кроме кольца и цепочки, а потому не было ничего, что можно было бы ей отдать. Но после такого вопроса оставить её с пустыми руками было бы немного жестоко. Стрелецкий осторожно оторвал лист, положил на её живот и придержал, пока она не возьмется за край тонкими пальцами.

— Вместо туфельки, подойдёт? Я заеду за тобой в пять вечера, обещаю не опаздывать, а теперь прошу меня простить, но мне действительно пора.

Илья поднялся на ноги, захватывая с собой блокнот, но оставляя кружку Адалин. Ему очевидно не хватило пары глотков, чтобы проснуться окончательно и избавиться от последствий алкоголя, но у него ещё будет возможность выпить кофе, хотя бы на точке, потребовав от мастера каплю уважения и добрую порцию сливок. Ему пришлось нырнуть в дом, надеть кроссовки, закинуть блокнот в рюкзак и уверенно вынырнуть на крыльцо уже со шлемом в руках. Илья бросил взгляд на бассейн, в очертании которого Адалин казалась маленькой одинокой нимфой, показавшейся из-за тумана. Улыбнувшись ей, он пробрался к калитке, вынырнул за её пределы и уже вскоре тихий гул включённого мотора разрушил блаженную тишину. Стрелецкий не очень любил прощаться и всегда делал всё быстро и слаженно, чтобы никто не успел задуматься о том, что так неправильно.

Дятел перестал мучать берёзу, взлетел и перебрался на другое дерево. Птицы ненадолго стихли, испуганные рыком металлического зверя и наросший неожиданно гул поспешно удалился, вскоре исчезнув на горизонте. Только тогда, когда звук этот прекратился, сонные мухи повыползали из своих укрытий и принялись устало ныть о том, что Илья когда-нибудь получит от них такой же шум утром. Когда-нибудь, когда они смогут проснуться раньше него самого.

Уезжать всегда грустно. В какой-то момент безликое пространство, скользящее полосками по обе стороны от мотоцикла, превращается в сумасбродное квадратное пятно. Приходится сбросить скорость, увидев дорожный знак, притормаживать на светофорах, вдыхать изменившийся утяжелённый запах и ловить от этого нарастающую тоску. Свободой всегда хочется наслаждаться бесконечно. В компании приятных людей время летит незаметно, но его невероятно сильно стараешься поймать. Это может ещё повториться. На следующей неделе или через неделю. Он опять будет сидеть у бассейна, утром, когда весь дом погружён в тишину. Рисовать на бумаге, освобождаться от груза обыденности и дышать-дышать-дышать.

Но сейчас дышать получалось с трудом. Сама атмосфера города давила повседневностью и серостью, обременяла мыслями и их поток становился сильнее и тяжелее, особенно с нехваткой кофеина. Он не жалел, что поделился с Ади напитком, но теперь невольно получал за это от жизни. За всё нужно платить, это он уяснил уже давно.

За труд, за нарушение правил, за игнорирование проблем, за ошибки. За жизнь, какой ты хочешь её видеть. Но в городе дышалось иначе. Не так свободно. Даже если каждое действие в противовес выплёвывало эту свободу.

— Капучино и сироп… кокосовый есть? — он нехотя поднял голову от кошелька, изучая глазами равномерно расставленные бутылки со сладким дополнением. Девушка с улыбкой кивнула и взяла прямо из центра одну, с белой этикеткой. Добротно налила в картонный стаканчик и заулыбалась ещё шире от осознания, что мужчины иногда не стесняются своей любви к сладкому. — Сколько с меня? Спасибо.

Он вернулся к мотоциклу, на ходу делая несколько жадных глотков. Здесь было ещё совсем тихо. Утренние червячки-работники вылезали из нор ближе к центру, стягивались туда кишащим роем, засасывающим за собой. А здесь было тихо и уютно. Среди немногочисленных людей замаячила знакомая фигура и Илья поднял руку, приветливо махая рукой. Его заметили бы и без этого, но не ускорили бы шаг.

— О, ты мне взял, спасибо большое, — девушка с чёрным каре и ярко-бордовыми губами уверенно обхватила стаканчик и потянула на себя, а вслед за этим с благодарностью приняла салфетку и два пакетика сахара. Она была высокой и худой, но всегда носила ботинки на высокой платформе, чтобы её длина казалась особенно заметной. По всему телу расползались змеи-татуировки. Они выглядывали из густых темных волос, опоясывали запястье, спали на обнажённом животе и беспечно грелись первыми лучами летнего солнца. Аня не решилась размешивать кофе на багажнике чужого мотоцикла, поэтому пристроилась у небольших столиков кофейни, ненадолго замолчав. — Как успехи с третьей точкой? Я слышала краем уха, что там был невероятный ажиотаж. Уже можно тебя поздравлять?

— Я ещё не видел отчётов, — Илья пожал плечами, сделал глоток и терпеливо