кто при малейшем конфликте немедленно убегает и прячется в шкаф?»

У меня вызывает улыбку образ человека, который убегает и прячется в шкаф при малейших признаках конфликта. Узнаю себя. Любая форма конфликта, даже минимальная, вызывает во мне такой дискомфорт, что я делаю все возможное, чтобы его избежать, чего бы это мне ни стоило. Конечно, время от времени я ссорилась с членами семьи, но когда речь идет о посторонних, коллегах по работе, начальниках, знакомых, продавцах… всегда моя первая реакция – согласиться.

Признаюсь, что покупала вещи, которые мне не были нужны, только чтобы не рассердить продавца. Знаю, это смешно, но я делала так в прошлом, и не раз. Это импульс, который я теперь научилась подавлять, но все равно нужно быть осторожной, потому что отказ от покупки обуви или одежды после состоявшейся примерки всегда утомителен.

 Возможно, одна из причин, по которой я страдаю от тревожности, заключается в том, что я слишком много говорю «да» другим и слишком много «нет» себе.

Это не очень здоровая потребность искать одобрения, угождать, всегда выглядеть хорошей, рассудительной и покорной – синдром «хорошей девочки». Трудно изменить такое поведение в том числе и потому, что окружающие привыкают видеть вас послушными и уступчивыми, и если хотя бы однажды вы выходите из образа – они реагируют болезненно. Кроме того, когда вы, наконец, попробуете выразить себя, вы не знаете толком, как это сделать, и потому будете выглядеть странной, неадекватной и даже слишком агрессивной перед теми, кто привык, что вы всегда соглашаетесь.

Есть аспекты личности, которые я не могла понять, пока не прочитала кое-что об интроверсии. Раньше не понимала значения этого слова и думала, что это синоним стеснительности. Я полагала, что ко мне это не относится, потому что никогда не была стеснительной.

В детстве я хорошо знала, какие они – стеснительные дети. Это были те, кто всегда стоял в сторонке, говорил мало и только тихим голосом, часто краснел, двигался неуклюже и нерешительно.

Я не была такой. Я всегда была оживленной девочкой, которая любила бегать и играть. В классе для меня не было проблемой поднять руку и высказать свое мнение. У меня не было страха при разговоре с другими детьми, и не помню, чтобы я хотя бы раз покраснела.

Но замешательство всегда вызывало у меня дискомфорт. Смутно помню некоторые дни в детском саду, когда, как сейчас понимаю, я изолировала себя от остальных. Оживленный шум и беготня на переменах в младших классах меня только раздражали.

В девять лет я поехала в лагерь. Я была очень взволнована и возбуждена этим путешествием, но через несколько дней стала чувствовать усталость. Ночуем в общей комнате, едим всегда в столовой, передвигаемся всегда группой. Я слишком устала. Ужасно не хватало моей спальни, хотелось, чтобы за мной закрылась дверь.

В 2014 году я прочитала книгу Луиджи Анепеты «Timido, docile, ardente…» про интроверсию и получила довольно странный опыт, граничащий с неприятием. Как, черт возьми, этот мужчина, о котором я ничего не знала, во всех подробностях знал мою жизнь? Детство, юность, взрослая жизнь. Там все это было. Идеальная маленькая девочка, подросток-бунтарь, желающий стать экстравертом, нерешительная и тревожная взрослая. Это был удар под дых.

 Итак, благодаря книге я обнаружила, что у этого феномена есть имя: интроверсия. Это не стеснительность, даже если и напоминает ее, не психическое расстройство или комплекс, который нужно исправить, а особенность личности.

Разница между интроверсией и экстраверсией описана в психоанализе. Именно Юнг впервые сказал об этом в своей книге «Психологические типы». Экстраверты, по его мнению, живут лицом к миру, с которым у них, в основном, положительное взаимодействие. Они находят привлекательным все, что их окружает, легко адаптируются и любят получать стимулы от окружающей среды. С другой стороны, интроверты, наоборот, больше любят внутреннюю жизнь, более пристальное внимание уделяют мыслям и эмоциям. Экстраверты в отношениях с другими людьми наполняются энергией, в одиночестве они скучают или раздражаются. Интроверты, наоборот, устают от общения с другими и нуждаются в пространстве для уединения. Экстраверты любят действовать, ищут смысл в практике, погружаются в дела с головой. Интроверты осторожнее, предпочитают думать, а не делать, любят глубоко погружаться в ситуацию, прежде чем взяться за нее.

Интроверсия и экстраверсия выражают два противоположных способа отношения к миру, которые, возможно, друг друга частично дополняют. Как Инь и Ян человеческой личности. Нет ничего плохого в том, чтобы быть тем или другим. Нет в мире каких-либо доказательств, что один тип более совершенный или лучше другого.

Экстравертов и интровертов не нужно рассматривать как два разных, независимых типа. Скорее всего существует спектр, линия, которая движется от максимальной экстраверсии к максимальной интроверсии, и каждый из нас находится в разных точках этого спектра. Можно также поместить себя в середину и быть в равновесии между обоими полюсами. Не существует чистых типов, абсолютных интровертов или экстравертов. Если бы такой существовал, он бы, как сказал Юнг, находился в психиатрической больнице.

 Каждый из нас имеет потребность в отношениях с миром, с другими людьми, к выходу за пределы себя. И каждому необходимо уединение, тишина, самоуглубление. Но нужно это нам в разной степени.

Но что еще менее понятно – почему, черт возьми, в какой-то момент половина мира решила, что экстраверты лучше интровертов.

В результате, как хорошо объяснил Сьюзан Кейн в своей книге «Тишина. Сила интровертов в непрерывно болтающем мире», западная культура начала присваивать положительное значение характеристикам, типичным для экстраверсии. Особенно это начало проявляться при зарождении общества потребления, когда умение продавать стало цениться на вес золота. Продавец по типу – экстраверт, он должен быстро заслужить симпатию, вступить в контакт с покупателем, чтобы выявить его потребности, и не бояться при этом показаться неуместным или назойливым. Приветливый, жизнерадостный, чуткий.

Когда я была юной, мне предложили ходить по домам и рекламировать курсы английского языка. Я согласилась, желая продемонстрировать, что могу быть независимой, и чтобы заработать немного денег. Но подозревала, что не очень приспособлена к этой работе. Пару дней попробовала, но потом сдалась. Стояла перед каждой закрытой дверью, ожидая, что найду в себе смелость нажать на звонок. Когда никто не откликался, я вздыхала с облегчением, а затем шла к следующей двери с такой же тревожностью. Если бы кто-то случайно открыл дверь, я почувствовала бы себя так неловко,