Шрифт:
Закладка:
– Час от часу не легче, – сочувственно пробормотала Гвен. Она лучше всех понимала, как тяжело далось Райдену это признание. Он всегда казался беззаботным, за шутками пряча от окружающих свои проблемы и свою боль. Гвен Коллингвуд слишком хорошо знала, каково это – постоянно притворяться. Просто маска у нее была другой – послушной почтительной дочери.
– Может, ты про это что-то знаешь? – поинтересовался Амир, оборачиваясь к Юлиану Барлоу.
– К сожалению, нет. Целительство – не мой конек. Это теперь ее вотчина. – Юлиан кивнул в сторону Аттины. – Максимум, что могу, – предложить пару познавательных книжек из семейного архива. С возвратом, – тоном библиотекаря уточнил Барлоу.
Аттина сосредоточенно кивнула.
– Зато ты точно знаешь, что случилось с Мариной. Сам сказал, – произнесла Гвен, демонстрируя внимание к деталям и хорошую память.
Слишком хорошую, на взгляд Юлиана Барлоу.
– И что с того? – подчеркнуто равнодушно признал он. – Очевидно же, что то же самое.
– Ты что-то знаешь!
– Да уж точно больше, чем вы.
– Говори! – Глаза Гвен вспыхнули белым пламенем.
Фонтан взорвался брызгами – все ее старательно сдерживаемое раздражение прорвалось наружу. Она впервые так открыто пользовалась магией на глазах у друзей.
На Юлиана это не произвело ровным счетом никакого впечатления.
– Полегче, принцесса Коллингвуд, кто-нибудь может пораниться.
– Надеюсь, это будешь ты!
– А кто вам тогда расскажет про Марину? – насмешливо поинтересовался Юлиан.
Аттина примиряюще подняла руки.
– Гвен, ты так ничего не добьешься.
– Именно. – Юлиан подхватил куртку, небрежно брошенную у фонтана, и, поравнявшись с Гвен, тихо произнес: – Ты такая же, как твои предки: эгоистичная и взбалмошная. Из-за слишком высоко задранного носа не способна заметить очевидное: я гораздо сильнее тебя. Не вздумай больше мне угрожать. Я ничего и никому не должен. Ни Кругу, ни тем более тебе.
Он вышел, оставив Гвен молча переваривать услышанное.
– Вы… Вы это видели? – через пару минут опомнилась она.
Аттина пожала плечами. У нее не оставалось сил, чтобы быть арбитром в перепалках этих двоих. Амир тоже удивленным не выглядел.
– Главное, чтобы он не молчал, – рассудительно заметил Гатри-Эванс. – Если для этого тебе придется поумерить пыл, так тому и быть.
Илай согласно кивнул. Гвен удивленно взглянула на них, поражаясь внезапной отповеди.
– Потом переспросим, – подытожил Райден. – В одном Барлоу прав: он ничего нам не должен.
Глава 11
Небо слушает твои мечты
Ориан брела по садовой дорожке, придерживая руками лиф платья. Она шла, словно слепая, натыкаясь на вазоны и скамейки.
Она очнулась на берегу, в одиночестве, растерзанное платье едва-едва прикрывало ее наготу.
Ее гордость, достоинство леди, единственная ценность, что у нее оставалась, развеялась как дым.
Она падшая женщина. Стоит себе в этом признаться. Будь она другой, никогда бы не позволила подобному случиться.
Воспоминания прошедшей ночи преследовали ее: как он ласкал ее грудь… как она подняла ноги, обхватив ими его спину… как он вошел в нее, медленно, словно ожидая, что она будет умолять его продолжить… И она просила, словно потеряв рассудок. Снова и снова…
От этих воспоминаний было не скрыться.
Прежде чем войти в замок через калитку для прислуги, Ориан попыталась привести себя в порядок, насколько это вообще было возможно.
Тихо пройдя по коридору, она остановилась у подножия главной лестницы. Сверху доносились голоса.
– Ты что сделал?!
Ориан и не думала, что голос принцессы может звучать настолько взволнованно.
– То, что должен был. Ты же не собиралась идти туда сама?! Мы не какие-нибудь дикари, это просто неприемлемо!
– Но она… Она не мы! Что с ней теперь станет?
– Не все ли равно?
Мы отшатнулись одновременно. Она – от него, я – от двери. С грохотом упала и покатилась какая-то ваза.
В глубине души я всегда знала, что Томас Элиот не женится на мне, но такое… В глазах потемнело, я чувствовала себя униженной, маленькой, грязной…
Уничтоженной.
– Она все слышала! Ориан! Постой, я не знала…
* * *
Аттине Вейсмонт снился сон. Совершенно точно снился, она была в этом уверена. Вот только содержание его начисто стерлось из ее памяти. Снова.
Сколько она ни пыталась вспомнить, ничего не выходило. Все, что оставалось с ней, – отзвук чужого отчаяния, смутные образы, которые никак не удавалось связать с тем, что произошло на озере.
Она должна найти ответы.
Аттина откуда-то знала: правда куда страшнее, чем все, что они могут себе представить. Не просто так все случилось именно сейчас, в канун Сопряжения. Возможно, там, в ее снах, навеянных божественной магией, кроется подсказка.
Если так, она приложит все усилия, чтобы ее получить.
В комнате было непривычно темно. Поспешно нашарив тапки, Аттина спустилась в гостиную. Гвен, отпершая ранним утром дверь ее спальни, уснула на диване, и Аттина решила, что ни за что не станет ее будить.
Во избежание неприятных случайностей Юлиан Барлоу строго-настрого запретил ложиться спать, если дверь не закрыта. И Гвен, не доверяя его словам, дежурила у ее комнаты полночи, пока не убедилась, что Аттине никак не выбраться наружу.
Аттина позвонила Юлиану, как только оказалась дома. Ей было страшно ложиться спать. Гудки в трубке раздавались целую вечность, прежде чем он наконец ответил. Вероятно, Юлиан Барлоу всерьез думал не брать трубку, но совесть возобладала над разумом.
– Прости, что беспокою тебя, но мне больше не к кому обратиться, – стыдясь жалобных интонаций, произнесла Аттина.
Юлиан тяжело вздохнул.
– Дверь в спальню на ночь запри, – распорядился он. – Там с тобой кто-нибудь есть?
– Гвен.
– Ну кто бы сомневался, – язвительно произнес Юлиан. – К окну поставьте что-то тяжелое, такое, что ты не сможешь сама передвинуть. Магия магией, а физику никто не отменял. Ты не сможешь открыть дверь без ключа, так же как и просочиться сквозь стену. Магия управляет лишь твоим сознанием и сознанием тех, кто находится рядом.
– Но что это? Что со мной происходит?
– Вероятно, кто-то пытается связаться с тобой через сны, но пока ты не вспомнишь, о чем они, сомневаюсь, что мы сможем что-то с этим сделать.
Ему нечего было добавить, и разговор прервался сам собой.
Они с Гвен провозились до самой ночи, превращая спальню в бастион. Парней решили не звать, Аттина чувствовала себя слишком неловко.
Она не знала, как собирается объяснять родителям подобные нововведения. Но это будет потом. Шторы надежно
