– Хорошо, идёмте, посмотрим поближе, – сказал Илья Петрович, когда увидел, что к коню направляются двое полицейских.

Когда они подошли, жокей – мужчина небольшого роста – стоял к ним спиной и что-то доказывал двум полицейским.

– Я же говорил – это Буцефал! – удивленный Минин положил руку на коня.

На это восклицание обернулся жокей.

– Семён, – поразился Дмитрий Львович. – а ты что здесь делаешь?

– Собирался принять участие в забеге, на Буканьере, то бишь, на Буцефале, – пояснил пристав.

– Так это ты украл его! – вдруг осознал Минин. – Но как ты мог?

Жокей опустил голову и ничего не ответил.

– Что происходит? Может, наконец, поясните, Илья Петрович? В Вашей телеграмме не было подробностей, – спросил незнакомый Трегубову щекастый пристав с массивными усами.

– Всё, просто, Николай Дмитриевич. Коня снимаем со скачек, а вот этого конокрада забираем на допрос, – пояснил Столбов и повернулся к радостно поглаживающему находку помещику, – Дмитрий Львович, Вы же сможете теперь позаботиться о Буцефале?

– Несомненно. Спасибо Вам, Илья Петрович. Просто возвратили меня к жизни! Не зря Вас Фёдор Александрович рекомендовал. Обязательно ему скажу.

Они проводили допрос вчетвером: третьим был пристав Николай Дмитриевич Лазарев, который по телеграмме Столбова и задержал конюха Минина, а четвертым – писарь.

– Понимаете, – рассказывал Семён, – я поигрывал на скачках и обычно тоже на тоже, а тут проигрался, не так чтобы много, но неприятно. И вдруг появляется этот великолепный жеребец. Я сразу понял, что это фаворит, и меня осенило: но этого же никто не знает! Пока никто не знает, на что он способен. Я видел, как Фаг-о-Балл уделал Перкуна, и знаю, сколько получили люди, которые по незнанию или смеха ради поставили на него. И вот я подумал: это шанс. Такой шанс бывает только раз в жизни!

– И Вы решили украсть коня, – сказал утвердительно Лазарев.

– Нет, нет, я его хотел взять на время, а потом вернуть. Я не крал!

– О чём он? – Николай Дмитриевич обратился к Столбову.

– Он устроил целое представление с таинственным исчезновением коня из конюшни, – вздохнул Илья Петрович, – очевидно, хотел потом организовать такое же чудесное появление.

– Вы всё знаете, – удивился конюх. – Это правда. Я только позаимствовал коня на один заезд, а потом бы снова привел его в конюшню Дмитрия Львовича. Это же не кража?

– Это кража, – нагнулся вперед Лазарев, – Вы без спроса хозяина увели коня, и, кто знает, вернули бы Вы его на место? Это только слова.

– Но спросите его, – Семён растеряно указал на Столбова, – он же знает, знает, что я бы вернул. Я не вор!

Когда Трегубов и Столбов вышли на воздух, Иван сказал:

– Я понял, что Вы отправили телеграмму в Москву после того, как я рассказал, что Буцефала могут использовать на скачках. Но как Вы догадались, что это Семён, а не сам Минин? И как он это всё организовал?

– Признаюсь, – ответил Иван Петрович, – когда ты так логично выдвинул обвинение Минину, у меня было секундное сомнение. Но я уже знал, как украли коня, а Минину этот цирк был бы не нужен – как ты тогда сказал, это раз, – улыбнулся Столбов. – И вообще, я думал, что ты уже знаешь, во сколько обходится содержание имения, чтобы подозревать его хозяина в невыплате другу двухсот или трехсот рублей – это два.

– С поместьем пока у меня волокита, Илья Петрович. Но Вы так и не сказали, как коня похитили из конюшни.

– Ваня, ну я же дал тебе подсказку! Ну хорошо, хорошо. Буцефала не было в конюшне, его оттуда никто не похищал. Это был цирк, чтобы всех сбить с толку, а потом, возможно, и действительно вернуть коня.

– Но, подождите! Как так? Все же видели, как Семён завел Буцефала в конюшню.

– Кто – все? Матушка Минина и Кирюша. Да, они видели. Но они видели, как он завел туда Неутомимого, а не Буцефала.

– Вы хотите сказать, что они приняли одного коня за другого?

– Конечно. Семён использовал старый трюк конокрадов с помощью сажи, следы которой остались в конюшне. Он приготовил краску и перекрасил коня. Завел перекрашенного Неутомимого в пустую конюшню, а затем смыл с него краску. Но такой трюк может обмануть только дилетанта, какими были матушка Минина и Кирюша, который находился очень далеко и не мог хорошо рассмотреть коня. Так их расставил Семён. Это была часть его плана. То есть, он знал, где и когда Анна Ильинична читает книгу, оставалось только дать указания Кирюше.

– Как всё просто! – поразился Иван.

– Именно! Если конь исчез из запертой конюшни, – а мы знали, что двери не открывались, – значит, его там уже не было. Это простой вывод. А то, что конюх не поехал с ним на ипподром, где любой специалист мог увидеть, что лошадь крашеная, только подтвердило мои подозрения.

16.

Трегубов, скрестив руки, стоял за спиной Столбова в его кабинете и чувствовал, как, несмотря на спокойный и уверенный голос, Илья Петрович просто закипает внутри. Напротив пристава с бесстрастным лицом сидел купец Мартынов, который говорил таким же бесстрастным голосом. Иван молчал и только наблюдал за возникшей словесной пикировкой.

– Послушайте, Илья Петрович, Вам нужно вернуть наши деньги и освободить всех арестованных. Какое обвинение Вы можете предъявить брату Афанасию?

– Мы нашли труп женщины. Кроме того, он похитил подростка Петра, – ответил Столбов, – так что будет расследование, и он останется под стражей.

– Бросьте, ну о чём Вы говорите! Ни брат Афанасий, ни кто-то другой из общины не знали, что там этот труп. Никто же не видел, как он туда попал, правильно? Вы же не видели? Нет. Ваши люди, может, что-то видели? Тоже нет. Что касается Вашего Петра, разве он не сам пришёл? Разве его кто-то похищал? Ему причинили какой-то вред? Что он помнит?

– Да, он сам пришел. Но он ничего не помнит потому, что его опоили. А вреда не было потому, что мы успели вовремя!

– Успели вовремя, вреда нет, – хмыкнул Мартынов, – сам пришел и ничего не помнит. Якобы опоили. Зачем, если сам пришел? Что у Вас есть? Вы с этим в суд хотите? Так Ваши же прокурорские Вас на смех поднимут.

Трегубов с удивлением слушал этот диалог: он первый раз видел, что Столбова так загоняют в угол. Тот пытается вырваться, но не может найти ни одной лазейки.

– Мы допрашиваем сейчас участников происшествия, будут новые данные, – заявил Столбов.

– Илья Петрович, не смешите здесь присутствующих. Какие данные? Кто-то Вам,