пырнёт? Поэтому – нет. Кстати, про Василия: кто его ночью сторожил?

– Сивцев, – подсказал Трегубов.

– Нужно Василия ещё подержать здесь, до задержания Платона, чтобы никого предупредить не смог. А вот Сивцева нужно отпустить поспать. Но вот кем его заменить? – задумчиво спросил Столбов, оглядывая свой отряд. – Все нужны на аресте.

– А за ним Белошейкин присмотрит, – мстительно предложил Иван, – он всё равно здесь остаётся.

– Точно! – согласился пристав.

– Позвольте, Илья Петрович, – возмутился писарь, – я работать должен!

– 

Работать и одновременно слушать похабные анекдоты о царе – батюшке ты можешь, значит, сможешь и за Васькой присмотреть.

– Но…

– Никаких «но». Пошли, ребята.

Когда показался дом Платона, Столбов отдал последние указания: «Антонов и Трегубов – на задний двор, Кузнецов и Петренко остаются на улице, прячутся за забором, вдруг дёру даст. Петренко, ты у нас самый быстрый, чтобы догнал! Семёнов и Алёша – со мной, и чтобы вас из окна видно не было. Семёнов стучится, ты, Алёша, наготове».

Изгородь давно не чинилась, но когда-то была сделана на совесть, и только поэтому ещё стояла практически вертикально. Домик был небольшой и неказистый, но с большим участком земли, местами заросшим сорняками. На заднем дворе находился сарай, он же конюшня, где стояла лошадь и экипаж Платона. На земле валялись уже частично втоптанные в неё остатки старой телеги, от которой ещё сохранились два деревянных колеса, прислонённых к задней стене домика, в котором жил извозчик.

– Как думаешь, может он выскочить отсюда? – спросил Иван Антонова, неотрывно глядя на небольшую деревянную дверцу, выходившую из дома во двор.

– Почему нет? Вполне может, – ответил городовой, переложив травинку из одного угла губ в другой.

Они продолжали сверлить взглядами дверь, когда с уличной стороны дома послышался осторожный стук. Вокруг внезапно воцарилась тишина, Иван слышал только стук своего сердца в груди.

– Ломай, – услышал Трегубов голос пристава.

Удар в дверь Алёши слился с ударом Платона в заднюю дверь домика, и взъерошенный извозчик в одном исподнем оказался прямо перед урядником. В лицо пахнуло перегаром. Трегубов открыл рот, чтобы приказать Платону оставаться на месте. Но тут его согнул пополам удар в солнечное сплетение, а через открытый рот вылетел воздух из легких. Не в силах ни разогнуться, ни вздохнуть, Иван увидел краем глаза как Платон сбил с ног Антонова. «Уходит, мы не справились». Но тут послышался голос Антонова:

– Трегубов, на помощь, держу!

Иван чуть повернулся, этого было достаточно, чтобы увидеть, что упавший городовой обхватил ноги Платона. Извозчик пока безуспешно пытался высвободить свои голые пятки, не упав при этом на землю. Урядник усилием воли разогнул свое тело и, всё ещё пытаясь наполнить легкие воздухом, завалился прямо на Платона. Началась возня на земле. Антонов и Трегубов никак не могли прижать упорно отбивавшегося Платона.

– Ребята, посторонись, – Иван в первый раз услышал басовитый голос Алёши.

Трегубов и Антонов откатились в стороны, а Алёша взял Платона за руки и поднял на ноги, затем без видимых усилий завел эти руки за спину хрипящему от натуги и извивающемуся всем телом извозчику.

Тут подоспели Столбов и Семёнов. Столбов посмотрел на помятых Трегубова и Антонова:

– Все целы?

– Кажется, да, – ответил начавший нормально дышать Иван.

– Хорошо. Алёша, возьми Петренко и Кузнецова, отвезите Платона к нам на допрос. Мы пока тут всё осмотрим.

Платон жил один. Внутри дома был мусор и хаос: объедки, бутылки, заплесневевший хлеб…

– Похоже, тут не один день гуляли, – сказал Семёнов, предварительно присвистнув от изумления.

Через несколько минут Антонов обнаружил за печкой сверток в грязной тряпке, он положил его на стол и развернул. Трегубов никогда в жизни не видел сразу столько кредитных билетов.

– Сколько же тут? – спросил Антонов.

– Должно быть пятнадцать тысяч, за вычетом пропитого, – ответил Столбов. – Значит, мы взяли кого нужно.

Когда они вернулись, то кабинет Столбова был занят – в нём проходил допрос Платона. Поэтому Илья Петрович остался на улице, подышать воздухом. Трегубов подошёл и спросил:

– Что же будет дальше? Мы просто отдадим деньги, и секта на них сможет вербовать новых членов?

– А какие ещё есть варианты? – пожал плечами Столбов.

– Но это же неправильно! Нужно защитить людей от скопцов!

– А если они сами хотят идти в общину, будем защищать насильно? – Столбов посмотрел на Ивана.

Открылась дверь, и на улицу вышел неопрятно одетый Истомин. Он посмотрел на Столбова и Трегубова и после секундного раздумья подошел к ним.

– Здравствуйте, господа, – поздоровался следователь, а затем протянул руку Ивану. – Вы же знаете, что я только выполнял свои обязанности, но я рад за Вас, – продолжил он совершенно бесстрастным тоном. – Расстанемся в этот раз по-дружески?

Иван поначалу замялся, но затем всё же пожал вялую ладонь Истомина.

– Что там Платон? – спросил пристав.

– Во всём признался. Убитые сёстры разговорились с ним по дороге домой, узнали, что дела его идут в последнее время не очень хорошо. Они его пригласили и предложили купить для него новую упряжь, если он присоединится к секте. Платон смекнул, что сестры не бедные. Он дождался, когда остальных сектантов не будет в доме, и вернулся. Говорит, что просто хотел взять денег, но сёстры стали сопротивляться, как бешеные, и ему пришлось их убить.

– Думаете, есть шансы с адвокатом? – поинтересовался Столбов.

– Думаю, нет, – холодно ответил судебный следователь. – Во-первых, принёс нож, значит, предполагал им воспользоваться, во-вторых, я ещё ни разу не видел, чтобы человек, защищаясь, наносил другому удары ножом в спину, тем более, такой здоровяк – женщине. А сейчас, господа, откланяюсь. Извините, но мне его ещё в тюремный замок оформлять.

Вечером уставший Трегубов сел за стол в своей комнате и вытащил ещё раз посмотреть фотографическую карточку незнакомки. С каждым разом её лицо нравилось ему всё больше и больше. Интересно, кто она такая? Может, за этой фотографией скрывается какая-то тайна? Может, девушка в беде, и карточка попала к Ивану не случайно?

– Кто ты, Замарашка? – произнёс он вслух, глядя в задумчивости на фотографию.

– Что ты сказал? – к нему подошла Софья и посмотрела через плечо, а затем выхватила карточку из рук.

– Софья, что ты делаешь?! Отдай мне фотокарточку сейчас же! – возмутился Иван.

– Отдам только тогда, когда скажешь, зачем тебе фотографическая карточка нашей училки?

– Что ты такое говоришь? Она – учительница в гимназии?

– Я поняла, – сказал девочка, выпучив глаза, – она преступница! Скажи, это так? Она что, воровка?

Иван нахмурился, чтобы сделать сестре выговор, но тут раздался осторожный стук в дверь.

– Кто это может быть? – пробормотал Иван.

– Мне почем знать, – ответила Софья.

Трегубов подошёл и