– Готово, выводите Балабанова! – крикнул он, и двое Ванек, подхватив раненого, вывели его из расщелины. Придержав коня, вставили левую ногу в стремя, перекинули правую через седло и, немного придержав, подали в руки повод.

– Держись, Елистрат, – подбодрил молодого драгуна Гончаров. – При тряске рана болеть, конечно же, будет, ну а что сделаешь – придётся потерпеть. Главное, как приедете в Нуху, сразу в госпиталь ступай, в Томском пехотном хороший, говорят, полковой врач имеется. Вот ты лучше к нему.

На коня Вотолина перекинули через луку седла раненого пленного. Тот только недавно пришёл в себя и время от времени постанывал.

– Держитесь, братцы! – крикнул Кошелев, понукая коня. – Как можно быстрее мы поедем. Попросим вам в крепости сразу подмогу сюда выслать. Вы только держитесь!

Половина отделения ушла на восток, и оставшиеся шестеро драгунов стали готовиться к обороне. На дорогу, чтобы нельзя было пронестись верхом прямо к пикету, высыпали груду камней. Перед самой позицией, напротив, немного их расчистили. Оставленному в расщелине Хребтову было поручено постоянно поддерживать там огонь.

– И почаще сырые дрова подкидывай в костёр, Макар! – приказал Гончаров. – Пусть хороший дым всё время к небу из него идёт, чем гуще, тем лучше. Таиться нам теперь не от кого, место пикета всё равно уже обнаружено. Пусть со стороны видят дымы и гадают – а может, у нас тут приличный отряд стоит? И большая часть его в расщелине сейчас отсиживается. Так, и снаружи у самой дороги тоже костром дымим. Не жалей дров, Лёнька, подбрасывай их чаще, Герасим с Ильёй тебе их ещё нанесут!

– Нанесут. Откуда их нести-то? – традиционно проворчал рябой Антонов. – На ближайших склонах деревьев совсем нет, а далеко сам не велел отходить.

– Гераська, да вон же кривое, – заметил наблюдавший с самого большого валуна за окрестностями Чанов. – Его и топором, небось, рубить даже не нужно. Потянешь посильней – и оно само вниз сверзиться. Тут на скалах и земли-то толком даже нет, чтобы глубоко корнями за неё цепляться.

– Тут скорее сам сверзишься, – протянул недовольно Рябой. – Вот коли ты умелый такой по камням скакать, так и давай покажи, как надо. А я пока с руж-жом внизу покараулю.

Чанов взял топор, и правда, буквально через десять минут со склона вместе с камнями слетело кривое дерево, а потом вслед за ним спустился и сам лесоруб.

– На, барсук, сучья и ствол сам дальше будешь обрубать. Ружьё отдай. – И забрал у Антонова свой мушкет.

За водой для готовки горячего Тимофей никого отпускать не рискнул, и на поздний завтрак с обедом была опять вяленая говядина с сухарями. Последняя фляга с водой пошла по кругу.

– Мало водицы, – произнёс, тяжело вздохнув, Макар. – После этой бастурмы шибко пить хочется.

– Ну конечно, гольная соль и перец, – заметил Чанов. – Да зато и не заветривается, и сытость хорошую даёт. Сухарями ведь не наешься так. Мы-то ещё ладно, лошадям худо. Беспокоится скотинка, по трети ведра кажной с утра только было. А ежели наши задержатся, как тогда быть?

– Не задержатся, Вань, – заверил Гончаров. – Господин капитан с господином подпоручиком своих людей не бросят. Наши до обеда уже в крепость должны поспеть, ну вот накинь ещё часа четыре – и подмогу можно ждать.

– Дай-то Бог. – Чанов вздохнул и, подняв крышку замка мушкета, проверил затравку. – Поменять порох надо, ну его после такой ночи тут держать, а ну вдруг прижмёт, а он и подведёт.

Время тянулось медленно, дорога была безлюдная, в связи с грозными событиями ни в Нуху, ни из неё никаких караванов пока не проходило, не было и одиноких путников. Пикет драгун стоял, оглядывая окрестности. Дымили костры в ущелье и около самой дороги, да время от времени сменялись наблюдатели.

– Ваня, иди с Ильёй в ущелье, – распорядился Гончаров. – Пускай сюда Хребтов вылезает, задремал уже там, небось, даже и костёр перестал дымить. Лёнь, займи валун, на котором Чанов сидел, с него огляд хороший, – попросил он друга. – Герасим, а ты правее сместись, на ту обочину.

Во рту было сухо, вот так всегда, когда воды в достатке, и пить особо не хочется, и думаешь о чём угодно, но стоит ей закончиться, и все мысли крутятся только о ней. А сентябрьское южное солнышко тем временем припекало. Время обеда. В ротах и эскадронах артельные уже котлы с кашей выставили, служивый народ умывается чистой холодной водой, кто-то скинул рубаху и льёт её себе на распаренные от солдатских трудов плечи. Струйки стекают и брызгают во все стороны.

– Да чтоб тебя! – откинул предательские мысли Гончаров и подошёл к костру. – С листьями ветку подкинь, – кивнув на огонь, предложил он. – Вон тот куст сруби, видишь, на нём всё зелёное. Дымануть им хорошо можно.

– Ла-адно, сейчас, – протянул Макар и, взяв топор, пошёл к склону.

А в голове опять бежали мысли.

«Каша у артельных сейчас жирная, с жёлтой масляной плёнкой сверху. Такую есть, конечно, за радость. Правильно, пока в большом городе стоишь, приварок всегда лучше, чем в походе. А у самых расторопных готовщиков уже и второй неуставной котёл, который в артели прижился, кипятком парит. Скоро в него травку пахучую засыпят, и будет у ребят чай. Да-а, вот что хорошо жажду утоляет, так это чай, ароматный, духовитый, только что заваренный».

– Ну что ты будешь делать! Опять к питию все мысли скатываются, – негромко ругнулся на себя Тимофей.

Тюкнув несколько раз топором, Хребтов подтащил куст к костру.

– Тимофей, Тимоха! – до Гончарова долетел тревожный голос Лёньки. – Тихо, только тихо сюда иди. Смотри не гоношись, спокойненько эдак подходи. Ребята, вы тоже не дёргайтесь!

Взволнованный голос Блохина заставил всех насторожиться. Тимофей подошёл к подножию того валуна, на котором восседал его друг, и вопросительно на него посмотрел.

– Склон с левой руки, расстояние две сотни шагов, – давал целеуказание Блохин. – Высота сажени три, может, четыре, большое дерево, сверху ещё одно, а под ним куст. Приглядись к нему аккуратно.

Облокотившись о валун и приставив к ноге мушкет, Гончаров замер, словно бы отдыхая, сам же внимательно ощупывал взглядом указанное другом место. Склон как склон, с большими и малыми валунами, кое-где поросший деревьями и кустами. Вот вроде те два дерева, куст, ну а что, куст как куст, довольно-таки густой, насквозь не проглядывается. Опа, а это что? Самая серединка его стала как будто светлее, ну точно, а вот она опять потемнела. Там явно