строи­ли себе баню самостоятельно. Петр Яковлевич Немцов вспо­минает, что одну баню устроили на улице Дзержинского, у немцев там был обмывочный пункт морга. В основном пользовались уцелевшими немецкими банями. Потом построили новые. Население, жившее на окраинах города, мылось в до­машних условиях. В городских квартирах практически везде был газ, и воду подогревали в газовых колонках. В парикма­херских в основном работали немцы. Они назывались «Плезир-салоны».

Для бытового обслуживания населения города Калининграда созданы и работают мастерские: 8 швейных, 8 сапожных, 11 слесарно-столярных, 5 часовых, 2 радиомастерских. Общее количество рабочих и служащих — 560 человек <...>

В городе для обслуживания населения работает: 18 парикмахерских, 9 бань, 4 гостиницы и 4 прачечные — это по линии системы коммунального хозяйства. Кроме того, ряд крупных предприятий имеют свои парикмахерские, бани и прачечные.

Из «Краткой экономической характеристики Калининградской области» за 1946 год

ЦГА РСФСР. Ф. 374. Оп. 2. Д. 173. Л. 2

Приведем и рассказ Марии Тимофеевны Смурыгиной: — Я была одной из первых парикмахеров области. Самая первая парикмахерская в городе открылась напротив киноте­атра «Заря». Стояла такая небольшая времянка — типа будки. В ней мы и начинали работать. Кроме того, две первые па­рикмахерские размешались: одна — на улице Красной, вторая — на Каштановой Аллее. Помимо меня работали еще шесть мастеров-немцев. Я была одна русская среди них. Они отно­сились к работе старательно, никаких конфликтов у нас не происходило. Зарплату получали восемьсот рублей. Посетите­лей было довольно много, план мы всегда давали. Приходили немцы, русские. Немки делали и укладки, и завивки, мужчи­ны-немцы брились, подстригались. Самая модная прическа была «бритый бокс» и еще «ёрш». А женщины уже тогда делали шестимесячные завивки. Инструмент у нас был хоро­ший, все осталось от немцев. И когда они уехали, тоже все оставили для нас.

Следует отметить, что местное начальство приметило мас­терство и старательность Марии Тимофеевны, и она была пере­ведена на работу в обком ВКП(б):

— Я долгие годы работала в парикмахерской при обкоме партии. Обслуживала весь горком и обком. Обслуживала Щер­бакова и всех других секретарей. Приходила прямо в кабинет. Меня встречали, закрывали дверь на ключ. И я полностью обслуживала их: брила, стригла и т. д. Они мне ничего не платили, за них расплачивался общий отдел. То есть за эту работу мы получали соответствующую зарплату.

На вопрос, были ли в области сразу после войны сапожные и пошивочные мастерские, мало кто из переселенцев отвечал утвердительно. По словам Маргариты Серафимовны Золота­ревой, существовали только так называемые «холодные» са­пожники — кустари, которые сидели поджав ноги на кирпиче или на чем-то другом и тут же с ноги ремонтировали обувь. Причем делали это быстро, хорошо и очень дешево. Потом работавшие самостоятельно сапожники вдруг куда-то подева­лись, появились сапожные будки. Виктор Саввич Бутко спра­ведливо замечает по этому поводу: «Бытовое обслуживание особо не интересовало, так как средства были скудные и в основном все делалось своими руками».

Самому можно сделать многое, но не все. Есть область, где без общественных служб не обойтись. Это в первую очередь относится к медицинскому обслуживанию.

Медицина

После окончания военных действий первым переселенцам медицинскую помощь оказывали военные госпитали и медсан­части. Анна Викторовна Зыкова вспоминает: «Медицинская помощь оказывалась в находившемся рядом военном госпита­ле на Каштановой Аллее. Он назывался тогда «госпиталем Рап­попорта».

Почему именно так назывался госпиталь, объясняет Елена Ивановна Неберо: «Все медицинские организации называ­лись по имени руководителя или главного врача: хозяйство Лапидуса — областная больница, хозяйство Саулькина — воен­ный госпиталь и тому подобное».

Вместе с русским медперсоналом в больницах работали и немцы: многие из них были прекрасными специалистами в своих областях — хирурги, терапевты. В те тяжелые времена не хватало врачей, медицинских инструментов, лекарств. Но вре­мя шло, налаживались хозяйственные связи, гражданские ле­чебницы и медпункты открывались в городах и самых отдален­ных поселках.

— Лекарств — традиционных, отечественных — было в достатке. Импортные, правда, появились позже, — утверж­дает Юрий Михайлович Феденев, прибывший в область в 1947 году. — Краснознаменск — район отдаленный. Первое время специализированных врачей не было, имелся только средний медицинский персонал. Но медицинская служба была поставлена хорошо, работала санитарная авиация. С любой мало-мальски опасной болезнью отправляли в Кали­нинград.

Не все переселенцы согласны с такой высокой оценкой. Алексей Николаевич Соловьев летом 1948 года по дороге в область заболел ангиной и сразу попал в больницу. На воп­рос, что представляла собой больница, он ответил: «Не помню точно. Дом большой на Литовском валу. Да там и не лечили. Полежал неделю, горло полоскал. Мне и гланды не вырезали. Само все прорвалось, а потом тридцать лет от ангины страдал. Какое там лечение!».

А вот рассказ Нины Моисеевны Вавиловой (приехала в область в 1946 году): «На заводе была санчасть, там перевязки делали, швы накладывали. Когда случалась травма — давали ос­вобождение. Я помню руку железом пропорола, глубоко так... Дня три посидела, потом на работу вышла. Мне мастер гово­рит: «Нина, чего ж ты вышла, как же ты работать будешь?». А я говорю: «Так у меня левая рука болит, а правая-то — здорова. А мне правая только и нужна».

Лариса Кузьминична Ежкова, которая работала санитар­кой в поселке Чистые Пруды, подробно вспоминает больнич­ную обстановку:

— Больница была где-то на 25-30 мест, всего девять палат. Персонала человек девять работало: врач, три санитарки, три сестры и завхоз. Родильное отделение имелось.

— А с чем люди лежали?

— Да по-разному. Одно лето сразу восемнадцать больных привезли из лесхоза. Заболели брюшным тифом. Они в лесу работали, и им что-то воды не привезли. Где-то плохой воды напились и заболели. Но их всех вылечили. Одна девушка пря­мо на руках умерла, ее бешеная собака покусала. У меня у самой мальчишка лежал в больнице. Где-то ногу поранил и заболел столбняком. Но его вылечили. Врач еще говорила, что я везучая, потому что от столбняка только один из ста вылечи­вается. У нас много от столбняка умирало. Один рабочий на­ступил