Эта комната мне всегда казалась такой просторной, но когда он подошел к столу, она вдруг сделалась маленькой.

Он поставил поднос на стол.

– Садись, поедим. – Он махнул мне рукой. Когда Калеб открыл шторы, в спальню ворвался солнечный свет, и вид из окна сделал все идеальным.

Нет, осознала я, идеальным все сделал Калеб. Даже если бы мы были в подвале без окон, само его присутствие преобразило бы все вокруг.

Как легко было уступить, влюбиться, но что случится потом, когда он от меня устанет? Где окажусь я?

Мои чувства к нему становились сильнее, отчего земля подо мной как будто пошатнулась. И меня это утомляло, я снова уходила в себя. Но, что важнее, это делало меня уязвимой. Я сделала шаг назад.

– Калеб, мне некогда рассиживаться и есть. Через час уезжает мой автобус.

– Теперь тебя в универ буду возить я.

– Так нельзя.

– Еще как можно.

Я уставилась на него.

– Нет, нельзя.

– Хочу и буду, – он упорно сопротивлялся.

Я уперлась руками в бока.

– Чего это ты мной командуешь?

Он вздохнул.

– Неужели нельзя спокойно поесть? Я ведь ради тебя старался. Очень, очень старался, потому что… хотел, чтобы ты улыбалась с самого утра.

Я смягчилась. Калеб терпеть не мог готовить, но сделал мне завтрак. Он показал на выдвинутый стул. Когда я уселась, он подвинул другой стул, чтобы мы сидели рядом.

– Где ты взял розу? – спросила я. Захотелось улыбнуться, но я прикусила губу.

Он посмотрел из-под ресниц.

– Умыкнул из парадной. Они и не заметят.

Я задумчиво кивнула, еще сильнее закусив губу.

– Спасибо за блинчики.

– Большое пожалуйста.

Он с беспокойством показал на поднос.

Все блинчики были разного размера, потому я схватила вилку, отломала себе кусочек и сунула в рот. И медленно начала жевать.

ХРУСТЬ.

– Ой, – промычала я, стараясь вежливо выплюнуть кусочки скорлупы. Калеб стыдливо опустил голову и вручил мне салфетку.

– Прости, Алая. Я раньше не готовил блинчики. Просто захотелось сделать их для тебя. – В его голосе смешались огорчение и грусть.

А, лети оно все к чертям.

Схватив его лицо, я поцеловала его в губы. Мы оба застыли.

Раз. Два. Три…

Я попробовала отодвинуться, но его большие ладони держали мою голову, не давая шелохнуться. И тогда его губы задвигались.

Поцелуй его был не таким, каким я его помнила. Он был лучше.

Мягкие губы, нежные покусывания, они дразнили, дразнили, дразнили.

– Ты вкусная. Самая вкусная, – поправился он. Голос прозвучал низко и хрипло. – Так ты теперь моя девушка, Алая?

Его руки все еще держали мое лицо, делая меня уязвимой перед его взглядом. Я потупилась.

– Нет.

Он уронил руки.

– И что тогда? – потребовал он.

В груди разрасталась паника. Я задыхалась. Ну почему он никак не оставит эту тему в покое? Он хотел слишком многого. И слишком быстро.

– Ничего, – сказала я ему, отстраняясь. – Мы друзья.

– Я тебе не друг. Друзья друг друга не хотят так, как я хочу тебя, – его тон стал жестким, агрессивным.

Я встала, чтобы он не смог до меня дотянуться.

– Я не готова это обсуждать.

– Отлично, – рявкнул он, поднимаясь. – Если тебе так нравится, пожалуйста, но я не хочу, чтобы ты целовалась с кем-то кроме меня.

Его тон был собственническим и властным. Мне это совсем не понравилось.

– Дружок, послушай! – воскликнула я, щелкнула пальцами и тыкнула ему в грудь. – То, что я тебя вчера поцеловала, еще не значит, что теперь ты можешь мне указывать, что делать! – Грудь у него была твердая как скала. – Еще раз такое повторится, и я съеду, учти.

Он стиснул зубы, его челюсть напряглась.

– Вот! – взорвалась я, указывая на нас. – Вот что случается после поцелуя. Он все усложняет!

– Нет, – сказал он грустно, вытирая рукой лицо. – Не усложняет. Монополия – разве я многого прошу? У тебя кто-то есть? Поэтому ты так говоришь?

В его голосе едва заметно мелькнула боль, но она от меня не укрылась. Мой гнев стих.

– Нет, Калеб. – Я посмотрела ему в глаза, чтобы он увидел, что я с ним честна. – У меня никого нет. Но и тебе я не принадлежу.

– Нет, принадлежишь, – настаивал он.

– Нет.

– А как ты тогда называешь то, что было вчера? – настойчиво спросил он. Я молчала.

– Я тебя поцеловал. А ты, – уточнил он, – поцеловала меня в ответ.

Я стиснула зубы.

– А еще мы целовались пару минут назад, – заметил он. – Тебе напомнить?

Он больше не шутил. Он был серьезен и обозначал свою территорию.

– Я не твоя собственность, – заявила я ему, сжимая кулаки.

В мгновение ока он оказался передо мной. Близко, слишком близко.

– Ты меня сводишь с ума, – прошептал он грубо.

Его дыхание касалось моего лица.

– С ума, – повторил он, прежде чем опустить голову. Он легонько поцеловал меня в нижнюю губу, прикусил ее и потянул на себя, а я застонала.

Я прикрыла глаза, я хотела еще. Я почувствовала, как прильнула к нему ближе, хотелось придвинуть его к себе, хотелось, чтобы он притянул меня сам – и это случилось. Пока он меня целовал, по телу разливалось наслаждение и желание.

– Чего ты хочешь, Алая? – прошептал он.

Его язык заскользил меж моих губ, из моего горла вырвался стон.

– Твои поцелуи мне говорят, что ты меня хочешь. И не только как друга.

Оторвавшись от него, я его оттолкнула. Это было слишком. Я отвернулась и приготовилась уйти. Он крепко схватил меня за запястье, но затем отпустил, увидев мое выражение лица.

– Пожалуйста, не убегай, – попросил он мягко. – Я не смогу быть тебе другом. Если тебя интересует только дружба, тогда мне от тебя ничего не нужно.

Сердце билось слишком громко, слишком быстро.

Его глаза сверкнули.

– Я хочу от тебя слишком многого, чтобы быть просто друзьями.

Все или ничего. Это ультиматум. В моей груди снова поднялась паника.

Я не хочу терять тебя, Калеб.

– Не проси меня об этом. Ты хочешь слишком многого. Все происходит слишком быстро, – выпалила я.