Одежда из шкур и меха растворялась вместе с плотью, а вот ткани из льна, лыка, дерюги тварь переваривать брезговала. Дескать, я хищник, а не травоядное...

Воинов поначалу мутило, когда рядом с тем местом, где под куполом летающей медузы размешались они сами, в почти прозрачном теле переваривалось человеческое тело, как сквозь растворившуюся кожу проступали, как живые, внутренности, а потом и белый костяк. Когда на костях не оставалось ничего, годного в пищу, плоть чудовища просто расступалась и белоснежные сухие кости вываливались наружу.

У воинов был лишь одна задача - чтобы никто не увидел Дыхание Степи. Но особых хлопот не возникало - бесшумный ночной ужас ни разу никого не упустил. Но потом такая охота показалась воинам скучной...

И однажды решили рискнуть - воины днем захватили деревню, а потом старосте показали, как его жена заживо растворяется во чреве чудовища. Жертва, видимо не испытывала боли, а сквозь прозрачную плоть не доносились звуки.

Но зрелище шевелящегося в утробе чудовища близкого человека, кожа которого на глазах обнажает проступающие мышцы, старосту почти свело с ума. Он слезно умолял степняков взять все его сбережения, но не отдавать его чудищу живьем.

Только мертвым...

Сбережения оказались неожиданно богатыми для захолустной деревеньки и воины призадумались о том, сколько золота им уже никогда не найти.

Поэтому все остальные деревеньки брали днем и взимали с обреченных людей последний выкуп - за право умереть раньше, чем быть съеденным. И сильно удивлялись, сколько золота и серебра оказалось припрятано у нищих имперских крестьян.

Дальше - больше.

Душа потомственных работорговцев обливалась кровью и желчью при виде пущенных в расход детей.

Дети - самый ходкий и дорогой товар на рабских рынках. И самый редкий. Мальчики и девочки от трех до шести - лакомый выбор и для извращенных сластолюбцев и для вивисекторов и для жрецов. А тут пускать их на прокорм чудовищу...

Поэтому в трех последних деревнях детей сразу отделили от взрослых, приведенных на съедение монструозному слизняку. Детишек опоили сонным зельем и с мешками на головах загрузили на льняные рогожи, настеленные под куполом слизистого монстра.

Парочка детишек по недосмотру скатилась с подстилки и была благополучно употреблена безмозглым чудовищем, но почти сорок малолетних рабов благополучно добрались в Степь.

В этом месте рассказа старейшины родов начали алчно потирать руки - сорок юных рабов полностью покрывали все расходы, которые пришлись на кормление и подращивание летучего монстра.

Противостояние Степи и Империи вступило в новую фазу, спираль извечной войны совершила еще один виток...

***

Для Партума возвращение Дыхания Степи означало совсем иное - он мог оставить свое детище его владельцам и отправиться на поиски оазиса для своего будущего рода.

Он, конечно же, не открыл старейшинам всего. Члены Совета думали, что он будет скитаться в песках в поисках не найденного никем ранее оазиса и отговаривали его от бесплодных поисков. Наивные...

Седой Волк обещал ему помочь поднять из под песков скалу и направить подземные воды к ее основанию. Этого было достаточно, чтобы за год там расцвел оазис.

Партум не бы уверен, что ему достанет собственных магических сил, но Первый Предок уверил его, что все пройдет как надо. Не легко, но доступно...

***

И Партум изнывал от нетерпения, пока Проводник нес его к назначенному месту в самом благодатном месте Степи, где других оазисов попросту не было: между восходным берегом Белой Змеи и восходной грядой гор.

Где летний зной не так убийствен, а зимой даже случаются дожди, на почти равном расстояние - меньше дня пути - от реки, гор и берега Южного Моря, с грозными цитаделями Волчьих Клыков.

Это было лучшее место в Степи для жизни - если предположить Степь местом, предназначенным для жизни.

Отсюда было легко путешествовать и к Сердцу Степи и к Волчьим Клыкам, откуда начиналась дорога во внешний мир.

Партум уже смаковал и строил планы, как он будет жить там, в оазисе, в своей крепости.

Он, никогда в жизни еще не имевший своего дома...

***

Все и впрямь прошло как надо.

Даже легче, чем Партум представлял себе.

В избранном месте Партум призвал силу Волка и пески раздвинулись под напором, идущим изнутри. Рдеющая алой лавой, из подземных глубин поднялась верхушка горы, и излилась жидким камнем, обжигая песок вокруг.

Двадцать дней и двадцать ночей ожидал Скульптор, пока остынет поднятая из глубинных бездн скала.

На двадцать первый день он коснулся остывшего склона Жалом - и горная порода осыпалась мелким крошевом к его ногам.

В открывшемся нутре горы, прямо у его сапог, из трещины в камне пробился прозрачный поток ключевой воды и зажурчал, наполняя свежей влагой малое озерцо в центре пещеры, своды которой каменным шатром уходили ввысь...

Радостным взором окинул Скульптор владения свои и нашел, что они хороши.

***

Весь день Скульптор осматривал место, где расцветет его будущий оазис. Он трижды обошел границы гранитного острова, возникшего в безбрежном океане песка. Он запоминал каждый его выступ и изгиб, как запоминают черты лица любимой женщины, ее улыбку, трепетание жилки на ее горле..

Партум наслаждался неведомым ему ранее чувством владения...

Гладкие внутренности горы, еще недавно вылизанные клокочущей лавой, восхищали его своей гладкостью.

Изгибы уходящих вверх стен волновали его, как плавная крутизна женских бедер.

Вода, которая наполнила выемку на дне пещеры и нашла себе дорогу наружу, восхищала своей сладостью.

Радость и благодарность переполняли его.

Когда пришел вечер, Партум призвал Седого Волка и склонился перед ним и поблагодарил его и уснул, умиротворенный и счастливый.

Ему снился его оазис, каким он станет через несколько быстрых лет.

Когда вырастут деревья, которые он посадит вот там и вот там.

Когда между зазеленевшими деревьями по песку побегут змейки вьюнков, удерживая песок своими усиками.

Когда под сенью крон встанут яркие шатры его клана и между ними зазвенят детские голоса...

Партум спал и во сне видел себя степенным патриархом, сидящим в прохладе пещеры у журчащего источника. У ног его играли дети...

***

Проснулся Партум перед рассветом, когда Владыки Неба уже сбежали с небосклона, а восходная сторона горизонта была так же темна, как и закатная.

В Степи этот час называют Часом Разведчика.

Рабские караваны по Степи идут обычно ночами - иначе для рабов не напасешься воды.Кинуть в клетки тряпки - пусть укрываются и жмутся друг к другу - гораздо