совершенно на нас непохожими. И тогда появились мы. Нашей задачей было пропускать сквозь себя все ваши чувства, одним словом, мы взяли все, чтобы человек перестал чувствовать что-либо. Ни страха, ни радости, ни горя, ни счастья, ни восторга, ни возбуждения, отныне все принадлежало нам, человек был лишен всего, единственное, что ему осталось это статус чего-то высшего. И все бы ничего, но совсем скоро, люди, обездвиженные и слепые, перестали питать нас чувствами. Вы стали полностью изолированными созданиями, а мы потеряли все. Не имея способности создавать, мы осознавали лишь одно, что мы более не нужны, внутри каждого из нас подобно опасному цветку разрасталась пустота. Поверьте мне на слово, все мы как один, первые недели стояли и смотрели пред собой глазами неспособными сомкнуться, а что было потом, вы, Дмитрий Васильевич видели сами. Я остался совсем один и даже не знаю по какой такой причине не попытался уничтожить себя, мне это как-то в голову даже не шло. Меня беспокоила одна мысль, сразу же переросшая в одержимость, я хотел найти Бога. Ведь был же он, а потом его не стало, значит кто-то его убил и похоронил, и мне остается лишь найти место его погребения. Тогда-то я и стал изучать вашу историю, читать ваши книги, постигать культуру, и совсем скоро мне стало понятно, что поиски Бога для меня лично, лишены всякого смысла. Это ваше дело, людское, и мне необходим был человек, один единственный, пробудившийся ото сна, которому я бы мог все высказать. Что мне Бог, вот Бог и вот его порог, а с человеком все куда интереснее, ведь как на это не взгляни, а все-таки земной мир, это мир человеческих понятий, тут все выдумано вами. И мне знаете ли стало до одури обидно за человека, вот все ему было дано, и он, пытался за это ухватиться, потом и кровью платил за каждый свой шаг на пути к величию, а потом взял и от всего отказался, лишь бы его никто не трогал, лишь бы оставили его, человека, в покое. Вот был Бог и человек казалось не имел предела, он мог снести любое страдание, любую муку мог пережить, потому как знал, что все это не напрасно, и жил-то он смерти не боясь, зная, что это не конец, что за этим последует иная жизнь, где каждому по поступкам его воздастся. Все было наполнено смыслом в мире вымышленных понятий, но этому пришел конец, когда всему было дано объяснение. И никому уже более ничего не нужно, лежат повсюду грязные туши, ходят под себя и мычат во сне, пробуждаются и осознав всю безвыходность ситуации перегрызают себе вены, потому как потребление это единственное чему они были научены за годы своей жизни, они были способны лишь жрать, а могли бы думать, так чего-нибудь и выдумали. Но разве человек будет думать, о чем либо, если он и так все знает? Вот вы и думали, что знаете все, а на деле мрете как мухи, без всякой видимой причины. Но вы, Дмитрий Васильевич, проснулись, в вас хватило сил для того чтобы подняться и пойти, и я говорю вам, что все это произошло по вашей вине, вы отреклись от своей личности, отказались от всего человеческого в пользу животного в вас заключенного. Быть человеком для вас слишком сложно, и вы пошли по пути наименьшего сопротивления отчего и обратились в жалкую и беспомощную груду мяса. И не стоит искать виноватых там, где их нет, достаточно лишь взглянуть в отражение зеркала, если в вас хватит смелости.

Не знаю продолжал ли он говорить дальше или замолчал, я все равно не мог услышать ни тишины, ни скрипа его противного голоса. Мне все стало понятно и оставшись один на один с этой горькой правдой я не замечал более ничего. Этот бедняга, лишенный и сердца и разума, по какой-то непонятной причине отправился на поиски ответов, он не отрекся от жизни, хоть она и не имела к нему никакого отношения, а я, и многие другие, распластанные на кроватях и полах, лежали и ждали когда все это закончится, когда существование прекратиться и будь, что будет, хоть вечная тьма, небытие, хоть строгий судья, требующий честного отчета о прожитой нами жизни. А нам и сказать нечего, и промолчим, и выкрикнем с нахальным самодовольством, что его нет. Далеко впереди я увидел женский силуэт. Изящная словно богиня, стояла она вся будто бы собранная из солнечного света и вселенской скорби, ожидая кого-то, маня этого неизвестного своей хрупкостью и беззащитностью. До боли знакомое синее платье обволакивающее её стройную фигуру развевалось от ветра, бурлило подобно пене, клокотало стремясь покинуть свою хозяйку, оставив её обнаженной. Я поднялся на ноги и пошел. Я должен был найти смысл всего этого ведь в моей груди билось сердце, обеспокоенное, взбудораженное и встревоженное, а голова, еще хмельная от затянувшегося сна, болела от напряженной мысли, пробивавшейся сквозь все возможные препятствия с настойчивостью, возгордившегося своим рождением из семени побега.

Я бежал, дыша во всю силу легких, задыхаясь, стараясь изо всех сил приблизится к этому силуэту в синем платье, и если бы это было возможным, то кто-то мог бы наблюдать за тем, как толстый мужчина, спотыкаясь, падая, ползая на коленях и снова вставая, преследуемый крикливым манекеном, болтающимся во все стороны при ходьбе, без всякой видимой причины стремится вглубь полей, подальше от города заполненного измазанными собственными фекалиями и кровью тушами, ненужными существами, некогда бывшими людьми.

9 марта 2016 года