– Гектор Ионнидис, – протянул он мне тонкую жилистую ладонь. – Поступаю со своим отрядом в ваше распоряжение.

Я пожал ему руку. За спиной юноши стояли бородатые широкоплечие ремесленники с пиками, мясницкими ножами и гладкоствольными ружьями.

– Говорите на русском? – удивился я.

– Так мой отец у царя Петра лоцманом служил в Петербурге, – засмеялся он, обнажая крепкие белые зубы.

На виду у французов мы начали устраивать батарею. Сооружали из камней редуты. Снайперы вели по нам огонь, но пули шмякались о камни далеко впереди. С моря «Георгий Великая Армения» и «Счастливый» дали несколько пристрелочных залпов. Но ядра не долетали до крепости. Французы ответными беглыми выстрелами, дали понять, что не позволят кораблям подходить близко. На флагманском «Святом Павле» вывесили сигнал «Бой прекратить.

Отойти от берега».

– Придётся нам с суши брать крепость, – сказал я Гектору.

– Возьмём! – уверенно сказал он. – К французам не успели подвести запасы. Скоро весь порох расстреляют.

Ночь выдалась тёмная. Но вскоре на небе повисла Луна. К нам подходило подкрепление. Длинной колонной поднимался отряд в красных фесках, с бунчуками, освещая себе путь факелами. Вдруг все греки переполошились, закричали, повскакивали с мест, схватились за оружие и готовы были броситься на колонну.

В чем дело? – потребовал я разъяснений у Гектора.

– Это же турки, – сказал он, указывая на подходивший отряд.

– Успокойте своих людей, – приказал Егор Метакса на греческом. Он возглавлял отряд османов. В любую секунду могла бы произойти схватка между греками и турками. – Османы прибыли с нами, как союзники, – объяснял Егор. – Я ими командую.

Услыхав от командира турок родную речь, ополченцы притихли.

– Вы же не хотите отдать наш остров под управление Порты? – насторожился Гектор. Вокруг нас с Егором собралась толпа негодующих островитян. Тут и матросы поднялись, прилаживая штыка к ружьям, готовые встать на нашу защиту.

– Об этом не может быть и речи! – твёрдо сказал я. – Вы разве не читали послание адмирала Ушакова? Мы не захватываем острова, а только освобождаем. Жители островов должны сами организовать самоуправление.

Гектор перевёл грекам мои слова. Они вновь зашумели.

– Они хотят под власть России, – сказал мне Метакса.

– Павел – наш император! – закричал призывно Гектор, и толпа тут же ему вторила: – Павлос! Павлос!

– В чем дело? – К нам пришёл на помощь майор Иванов с ротой матросов.

Ему объяснили, что произошло

– Да погодите вы! – гаркнул он на греков. – Сперва французов надо одолеть, а потом уж думать о протекторате. А турки – нам в помощь. Так решил сам император Павел.

Толпа потихоньку успокоилась. Но на османов все же смотрели с недоверием и даже с нескрываемой злобой. Молодой офицер в красной феске, в великолепном, расшитым золотом, темно-зелёном мундире и в таких же шальварах, подошёл к нам с важным видом. На широком пурпурном кушаке болтались серебряные кисточки. Ножны ятагана были украшены драгоценными камнями. Он вежливо поклонился, представился, как Фетих-бей, командующий сотней албанцев. Сразу же сказал, что его отряд должен первым ринуться на штурм, и возражений он никаких не потерпит. Я ответил, что распоряжение о штурме даёт майор Иванов, и мы все должны ему подчиняться. Фетих-бей выслушал мой ответ и, ничего не сказав, гордо удалился к указанной позиции.

– Турки сюда за добычей приехали, – сказал я Гектору. – А наш адмирал запрещает им грабежом заниматься, вот они и злятся.

– Их подлость и кровожадность давно известна, – с ненавистью ответил Гектор. – Не слышали, что творили арнауты Али-паши в Черногории? Вырезали полностью деревни. Ради забавы вешали целые семьи на одном дереве. Сжигали заживо. Зверски пытали перед тем, как убить. Это же не люди. И зверьми их не назовёшь. Звери – они гуманнее.

Небо начинало затягивать тучами. Полил дождь. Но мы без устали таскали камни и строили редуты. Очередная пуля французского стрелка расплющилась в двух шагах от нашего укрытия.

– Почему они так плохо стреляют, – удивился я.

– Вовсе нет, – не согласился Гектор. – Они боятся вас разозлить. Если вы захватите крепость, то пленным обеспечена пощада, как это произошло на острове Цериго.

– А если нас разозлить? – поинтересовался я.

– Тогда капитан Шостак пустит на штурм албанцев. А уж те вырежут весь гарнизон без остатка, – объяснил мне Егор. – Арнаутам платят за головы, а не за пленных.

Турки, раздевшись по пояс, бегали на виду у французов, размахивай кривыми саблями и непристойно ругались. Сам Фетих-бей, нагой, мокрый от дождя, скакал и размахивал факелом. Требовал, чтобы французы стреляли в него, а он будет ловить пули зубами. У меня у самого от их вида и диких возгласов мурашки бегали по спине.

К полуночи все приготовления к штурму были закончены. Мы перекусили рыбной похлёбкой с чечевицей. Блюдо вкусное, но готовил местный кашевар и от души накрошил в похлёбку лука, чеснока, всевозможных трав… Варево получилось до того острое, что казалось, в желудке пылает пожар. Пришлось тушить его слабым вином, что майор Иванов не одобрял.

Приступ должен был начаться в любую минуту. Пушки зарядили. Приготовили штурмовые лестницы. Гренадёры примкнули к ружьям штыки.

Скорей бы, – ворчали канониры. – Промокли уже все. Как бы порох не подмочить.

Я чуть задремал, несмотря на холод и сырость. Как вдруг караульный на моём редуте поднял тревогу. Вскоре матросы привели дородного француза в гражданском платье. На расспросы, он ответил, что ему нужно срочно увидеть капитана Шостака. Дело касается сдачи крепости.

Его тут же отвели к капитану. Выяснилось, что этот француз в гражданском платье – сам комендант Люкас. Переговоры длились недолго. Сразу доложили Ушакову. Адмирал прислал реляцию. Была подписана капитуляция в доме одного из зажиточных торговцев.

По условиям в восемь утра обещано выпустить гарнизон с почестями. Пленных передадут на эскадру в распоряжение адмирала Ушакова. Французы могут личное имущество оставить при себе, но сдать оружие и возвратить жителям острова то, что отнято силой.

Узнав о договоре, греки вновь чуть не подняли бунт. Они хотели вешать французов или разорвать их на части, – мстить за все злодеяния.

– Как же так? – наседал на меня Гектор. – Мы столько терпели от них, а вы их запросто отпускаете!

– Это лучше, нежели при штурме погибли бы сотни наших матросов и ваших горожан, – возражал я и Метакса. Меня они могли не слушать, но Егор, как соотечественник, имел на местных жителей влияние, особенно, когда начинал говорить по-гречески, примешивая крепкие русские ругательства.

Шостак ответил недовольным знатным горожанам проще:

– Не нравится наш договор – штурмуйте крепость сами. А в