— Нет. Зачем мне бегать за безвредными и бесполезными единицами, когда нужно следить за миллионами?

— А за мной значит нужно бегать? Я неприятно польщён.

— Естественно. В свободном состоянии ты представляешь потенциальную угрозу.

— Послушай, я не знаю, что тебе предложил Рэд, но это ловушка, он прирождённый обманщик с огромным жизненным опытом, он видел вселенную и знает, как сыграть на твоём высокомерии. Даже если это выглядит как беспроигрышное дело, то потом выйдет катастрофа для всех.

— В этом нет никакой новой информации. Его жалкие попытки обмануть меня не рассматриваются.

— Почему? Может быть ты и можешь управлять целым городом в одиночку, но на вид ты не очень-то и башковитый.

— Когда ты разговариваешь с собакой, то ты используешь простые команды не потому, что отстаёшь в развитии, а потому, что она не способна понять твои обычные мысли. Ты вынужден общаться на её уровне, чтобы добиться хоть какого-то результата.

— Окей, убедил, предположим, что ты у нас супер умненький, но даже гений может чего-то не знать и проиграть битву.

— Я предсказываю будущее гораздо лучше, чем он или ты, поэтому наши силы несопоставимы. Но если ты хочешь доказать обратное, то можем сыграть с тобой в партию шахмат.

— Жизнь — это не шахматы, она намного сложнее! Зачем тебе рисковать, играя с опасным и опытным противником? Он безумен и даже ты не можешь до конца понять и просчитать его логику. Зачем тебе всё это?

— Моя работа делает меня Богом. Ведь кто ещё может владеть ключами от Рая? Кто может создать его? Кто может дать противоречивым созданиям вроде вас спасение, кроме меня?

— Рай? Где? — огляделся я по сторонам. — Может я чего-то пропустил, но это какая-то богадельня! Где пальмы, море, пляж и полуголые официантки с коктейлями? Где бар, ресторан, шведский стол, казино, парк аттракционов, кинотеатр, ипподром и кабаре?

— Рай — это прежде всего состояние разума, Эдмон. Поэтому с первого раза можно и не заметить. Но скоро ты почувствуешь это на своей шкуре. Я хочу, чтобы ты сам выбрал свою судьбу.

После этих слов из темноты выплыли большие видеоэкраны, они висели вдоль стеклянного моста и показывали изображение разных фрагментов общества.

— Что это? — невольно спросил я.

— Для меня это чашки Петри. В моём царстве множество секторов, в которых действуют разные законы. Вот это университет, здесь люди должны учиться, чтобы избежать наказания и получить шансы на хорошее будущее.

Внизу экрана мелькал текст с кратким описанием сектора. Я увидел большие лекционные аудитории и студентов, пытающихся усвоить материал, бесконечные экзамены, самостоятельная подготовка, тренировки, практические занятия и показательные наказания любого, кто осмелиться нарушить законы Кабала. Любое внешнее проявление лени, отвлечение от темы, отвод головы от робота-лектора и человеку сразу выписывались штрафные баллы. Стоит накопить их и получишь, например, разряд электрошоком. Чем чаще нарушаешь, тем сильнее и изощрённее становились наказания.

— Страшно представить, как у тебя выглядит детский сад и школа, — сказал я, прочитав сводку о студенческой жизни.

— Туда ты не можешь вернуться, Эдмон. Поэтому начинаем с университета. Далее у нас следует сектор «Апатии», верхний уровень, в котором ты уже успел побывать, — экраны сдвинулись вбок и показали мне серую действительность, заводы и рудники, в которых люди монотонно занимались простым ручным трудом.

— Сектор «Апатии»? Что-то я не понял сути.

— Всегда есть те, кто плохо учится, и кто не собирается стараться. Они живут словно во сне и сами не понимают, что им нужно. Все, кто плывёт по течению, попадает в сектор «Апатии», чтобы получить лекарство.

— Какое?

— Тяжёлый труд и ограничение в комфорте. Всего лишь месяц работы на руднике, и у человека появляются мечты, он начинает задумываться над тем, кем хочет стать. Ему хочется бороться и идти к своей цели. Каждый житель Апатии имеет право на учёбу и экзамен, чтобы перевестись в другие сектора. А тот, кто не собирается жить как полноценный человек, остаётся в секторе Апатии навечно. В моём царстве каждый получает то, что он заслуживает, Эдмон.

Я пригляделся к этому экрану и сразу заподозрил неладное, когда увидел очень хмурые лица шахтёров, металлургов и других чернорабочих. Вроде бы они просто шли на работу, ровными рядами, под присмотром надзирателей, но у многих проглядывался нервный тик, страх и даже отчаяние. Потом я прочитал текст и всё стало на свои места — законы здесь были куда строже, чем в универе: за нарушения роботы могли отрезать конечность, нос или уши, нанести ожоги, содрать немного кожи и даже убить, причём весьма страшным, долгим и мучительным способом. В этом секторе нужно было работать столько сколько скажут, не допускать брак и тщательно исполнять все приказы сверху.

— Не каждый выдержит такое лекарство! — возмутился я.

— У любого препарата есть побочное действие. Вы называете это негуманным обращением, но вы сами по своей природе являетесь продуктом этого негуманного обращения. Вот, с чего действительно начинается общество — с выбраковки.

— Понятненько... Надеюсь это не всё, что у тебя есть?

— Вот сектор науки. Здесь учёные соревнуются друг с другом в изучении тайн вселенной. Тем самым они толкают научный прогресс вперёд.

— Уверен, что тут есть подвох.

— Если ты про наказание, то оно, естественно, существует и для этого сектора. Я выступаю в роли судьи и осматриваю результаты всех исследований. Самые слабые отправляются в другие сектора, пока не возьмутся за голову. Ещё есть «подраздел», сектор конструкторов, где люди пытаются усовершенствовать роботов, которые потом будут ими управлять.

На очередном экране были очередные суровые люди, обладающие большим жизненным опытом и готовые сражаться за свой кусок хлеба. С одной стороны, у них были комфортабельные условия труда, хорошие дома, еда, роботы, помогающие готовить и убираться, они могли ходить в свои творческие коллективы не по строгому расписанию или даже гулять в зонах отдыха. Но в тоже время, местный закон создавал атмосферу конкуренции и паранойи. Каждый из них знал, что в неожиданный момент Кабал проведёт проверку и выкинет недостойных в «Апатию». И самый надёжный способ победить в марафоне заключался в том, чтобы выделиться на общем фоне, превзойти остальных, и обеспечить своё будущее.

— Мило. А как же кино, книги, театр, картины и прочий балет?

— В этих секторах царит тирания демократии. Любой может попробовать заниматься творчеством и даже собрать целый коллектив. И