традиций и прочие неприятные обстоятельства, обычные для старого провинциального города, стушевывались, отступали куда-то вдаль, теряли свою остроту в сравнении со счастьем жить там вдвоем с Марико и заниматься работой, которая его привлекала; и даже война, которая могла в любую минуту вырвать его из этой счастливой жизни, казалась теперь какой-то отвлеченной, нереальной угрозой. Висевшие вдоль улицы чуть не через каждые пятьдесят шагов флаги в честь уходящих на фронт и пестрые венки из дешевых искусственных цветов производили сейчас на него не больше впечатления, чем прямые черные тени, отброшенные на дорогу телеграфными столбами под лучами жаркого, еще не достигшего зенита солнца. Ничто его не смущало. Вдали показалось розоватое здание библиотеки, но Сёдзо глядел на него равнодушно, словно был человеком посторонним, не имевшим к этому дому никакого отношения. Перед библиотекой остановился трамвай и на этот раз долго стоял на остановке, как бы приглашая Сёдзо сесть в него. Добежать до вагона, вскочить на площадку — и через каких-нибудь пятнадцать минут вокзал Уэно! Вынув носовой платок, Сёдзо вытер вспотевший под шляпой лоб и, полагая, что отогнал это искушение, вошел в ворота, но по-прежнему ни о чем другом думать не мог. До отъезда на родину нужно будет разок привести Марико сюда. Он широко улыбнулся, словно придумал нечто необычайно хорошее. Ему было весело, он был счастлив. То, что казалось ему до сих пор таким недосягаемым, чудесным и недоступным, как крутые вершины неких далеких гор, он сейчас держал в своих руках. Какое чудо!

Горы сами пришли к нему! В виде исключения Сёдзо решил написать сегодня Марико длинное письмо. Он миновал арку и торопливо взбежал по лестнице.

Инао Кунихико вышел из дома Таруми и собирался сесть в поджидавший его во дворе превосходный автомобиль цвета морской волны. Шофер распахнул перед ним дверцу, и Кунихико уже собирался сесть в машину, но вдруг остановился, увидев, что по въездной аллее, усыпанной гравием и мокрой от вечерней поливки, идет от ворот Сёдзо.

— О, Сёдзо! Поздравляю вас!

Сёдзо изумленно посмотрел на него и даже не сразу снял шляпу в ответ на поклон Инао. Какое-то мгновение он даже не понимал, что слова эти относятся именно к нему. Для него был полной неожиданностью град поздравлений, которыми осыпал его Кунихико, как и то, что ради него такая важная персона задержалась у подъезда. Сёдзо казалось, что все эти любезности обращены к кому-то другому. Но Кунихико не обратил внимания на выражение его лица. Улыбаясь не столько дружеской, сколько заговорщической улыбкой, словно он видел Сёдзо насквозь, и сверкая зубами, казавшимися особенно белыми на его коричневом, как у мексиканца, лице, он сказал, что сегодня вечером едет в Каруидзава. Не нужно ли что-нибудь передать?

— Да нет, благодарю вас,— сухо ответил Сёдзо, недовольный этим фамильярным вмешательством в его личные дела.

— Против обыкновения я пробуду там целых два, а то й три дня. Может быть, выберете время и заглянете к нам?

Это было сказано уже из автомобиля, без особого расчета на ответ. И так как машина тут же тронулась, Сёдзо избавился от необходимости отвечать. По правде говоря, и он собирался, если его здесь не задержат, ехать сегодня вечером в Каруидзава. Хорошо, что он встретился с Кунихико, теперь можно без сожаления отложить, свою поездку.

Сёдзо направился к черному ходу, но вдруг его окликнули:

— Сёдзо-сан, пожалуйте сюда! —громко сказала госпожа Таруми, выглядывая из вестибюля, перегороженного золоченой ширмой. Эта перемена в обращении была не менее разительной, чем внезапная приветливость Кунихико Инао. Провожая зятя, супруги Таруми как будто ждали прихода Сёдзо и вовсе не старались показать, что это чистая случайность.

— Знаешь, а ведь Кунихико тоже немало потрудился, чтобы твое дело выгорело,— прежде всего заявил Таруми, когда они вошли в его кабинет.

В словах Таруми о Кунихико не было ничего особенного, но Сёдзо понял, что хозяева дома заметили, как холодно он держал себя при встрече с их зятем. В ответ Сёдзо сказал, что ему, конечно, следует поблагодарить господина Инао. Таруми с довольным смешком изволил пошутить, что «при проведении этой операции начальником штаба выступала Тацуэ».

— Да, Тацуэ я очень многим обязан,— подтвердил Сёдзо.

— Ничего, не беспокойся. Она ведь вообще у нас особа напористая. Уж если за что возьмется — держись! И другим задаст хлопот. Вот и на сей раз. Днем меня дома не бывает, да и по телефону некогда разговаривать, так она звонит, бывало, в полночь, и начинается: скажи Масуи то-то ито-то. Наговорит всякой всячины, а сама ведь и со стула не поднимется, только приказы отдает. Просто измучила меня и Кунихико загоняла с поручениями. Но как бы то ни было, а дело сделано. Успех налицо!

— Да уж, видно, так судьба решила. Вот я совсем не думала, что нашей Мисако выпадет счастье выйти замуж за господина Маки, а теперь уже все решено, кажется, что иначе и быть не могло.— Кимико, как все матери в подобных случаях, увлеклась рассказом о своей дочери, но все же не забыла сказать, что от души рада за Сёдзо, и, поздравив его, добавила:

— Однако знаете, Сёдзо-сан, сейчас-то уже это можно открыто сказать, но поначалу мы с мужем очень беспокоились, чем все это кончится, уж очень воинственно была настроена госпожа Масуи.

— Да, не хотела выдавать за тебя Марико. Она на меня до сих пор дуется.

— Нет, вчера она уже была совсем другая. Я, говорит, уже примирилась.

Мацуко и впрямь не привыкла долго горевать: она, невидимому, уже сменила гнев на милость и, утешаясь надеждой сыграть пышную свадьбу, жила теперь в предвкушении этого удовольствия. Ее вчерашний утренний визит к Таруми был продиктован желанием посмотреть, как идут приготовления к свадьбе Мисако, и вволю поболтать об этом событии. Кимико начала уже во всех подробностях рассказывать, как весело и приятно они провели время, но Таруми вдруг перебил ее:

— Послушай, а твои служанки знают, что нужно поскорее накрывать на стол?

Если Таруми ужинал дома — а это случалось довольно редко,— на стол всегда подавали в восемь часов. Для Таруми, как одного из лидеров «Ассоциации помощи трону», созданной для содействия правительству в ведении войны, пригласить сегодня вечером Сёдзо отужинать с ним было еще тяжелее, чем для Масуи уделить ему вчера утром двадцать минут. И то и другое было просто чудом. Но ведь Сёдзо будет зятем Масуи, и это заставило Таруми совершить невозможное. Однако, закончив ужин,