Шрифт:
Закладка:
Она прошла мимо него и встала перед обзорным экраном.
— Мы никогда от этого не уйдем, — сказала она.
— Что ты имеешь в виду?
Она продолжала смотреть на него, ее губы шевелились, но слова не выходили. Наконец она сказала:
— Он снится мне во сне. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу Мегaлон. Я не уверена, снится ли он мне или я ему.
В горле у него так пересохло, что он едва мог говорить.
— Люси… Люси, с тобой все в порядке?
— Нет, я не в порядке. Нет, пока оно там, внизу… наблюдает за нами, думает о нас, мечтает о нас.
— Люси…
Она посмотрела на него, и ее глаза были безжизненными, как будто из нее высосали душу.
— Это не планета, Ли. Это — сущность.
С этими словами она повернулась и вышла из модуля связи.
Сегодня мы заберем жизнь.
Да, он знал, что это правда. Сегодня ночью они заберут Люси.
— Это безумие, — сказал он себе под нос.
Но он знал, что это вовсе не безумие.
* * *
Пока "Антарес" двигался по поверхности планеты, Лиден вглядывался в неспокойную твердь ее темной, кипящей атмосферы, похожей на черную погребальную пелену, натянутую на ухмыляющуюся маску трупа. Оно заглядывало ему в глаза, насмехалось над ним, осмеливалось подойти ближе. Оно выставляло напоказ свои безымянные первобытные тайны, и в его лихорадочном сознании он видел, как оно улыбается огромными белыми зубами.
Ему пришлось отвернуться от него, потому что его сознание стало наполняться дурным влиянием. Рано или поздно оно заставит его совершить нечто ужасное, потребует от него жертвы.
Да, он попросит вас встать в один из воздушных шлюзов и открыть его, чтобы он мог вытащить вас на поверхность.
Он стоял и думал о том, как легко это сделать, и его начинало неудержимо трясти.
Обернись, Ли. Обернись и посмотри на меня, какой я есть на самом деле.
Но он не хотел. Он не хотел видеть его злобное, ухмыляющееся лицо, осклизлые дыры глаз и пиявочную черноту рта.
— Ты всего лишь кусок камня, — сказал он низким, раненым голосом. — Ты не можешь причинить мне вреда.
Затем по связи он услышал, как извергается планета — воющие смерчи, пронизывающие ее скалистую поверхность и проносящиеся по древним сухим оврагам и стигийским каньонам, где рождались все тени галактики. Он звучал как чистый гнев стихий, пронзительный и шипящий, трещащий от первобытного электричества творения и пульсирующий зловещей жизнью.
Он мог убежать на сотню световых лет и все равно не избежал бы этого. Осознание этого было как бритвой по горлу. Больше всего его пугала неизбежность всего этого. Он был у нее в руках. Эта грязно-черная, ползущая в тенях планета завладела им, и он ничего не мог с этим поделать.
Он повернулся лицом к обзорному экрану.
В таком приближении отражение его лица накладывалось на изображение планеты. Он уставился на нее. Он смотрел в ее глубину. Выбросы, доносившиеся по связи, не были простым атмосферным дрожанием и магнитным шумом. Они звучали как миллионы саранчи, пронзительно кричащей и гудящей.
— Давай, — сказал он, потому что устал от всего этого, устал чувствовать себя букашкой на булавке. — Возьми меня сейчас. Делай все, что хочешь. Убей меня. Уничтожь меня.
Планета распахнулась, как огромный налитый кровью глаз, явив ему быстро пульсирующий студенистый шар с красными набухшими венами, извивающимися, как щупальца кальмара, и титаническим слизисто-зеленым зрачком.
Его захлестнул прилив ужаса, отчасти физического, но в основном духовного. Он упал назад и приземлился на задницу. Ему пришлось закрыть рот руками, чтобы не закричать. Глаз становился все больше и больше, зрачок заполнил весь экран. Оно приближалось к нему. Он сам пригласил его, и теперь оно приближалось, чтобы заявить на него свои права.
Ты будешь сидеть за моим столом и вкушать ужасы, превосходящие все, что может вообразить твой простой маленький обезьяний мозг.
И он видел это, действительно видел. Видел, как умирает на замерзшей скалистой поверхности Мегaлона. Глаза вытекают из черепа. От ядовитых газов его легкие разорвались, а кожа стала похожей на сухую корку. Его тело замерзло, а затем взорвалось дождем ледяных осколков.
Он ползал по полу, отводя взгляд от глазa. Звуки, доносящиеся через систему связи, были оглушительными. Ему нужно было бежать, прятаться, спасаться бегством, пока он не лишился рассудка.
Потом все затихло.
Только голос в его голове, шелковистый соблазнительный женский голос: Когда придет время, мы придем за тобой. И ты будешь готов.
* * *
На "Антаресе" произошла смерть.
Подробности тщательно скрывались и не подлежали широкому распространению среди экипажа. Это случилось на третьем этаже, в крыле планетарных наук. Ходили слухи, люди хотели знать, что происходит, но капитан Крид и его офицеры держали все под контролем. Тем не менее, обрывки информации все же просочились наружу. Одна из геофизиков, женщина по фамилии Клайман, некоторое время вела себя странно и замкнуто. Она призналась своей подруге, медсестре БиоМеда, что голос с Мегaлона взывает к ней во сне, что он хочет, чтобы она сделала ужасные вещи с собой и с остальными.
Поговаривали, что она покончила с собой на смотровой площадке.
— Но не верьте этому, — сказал Чи Лидену в его каюте за несколькими рюмками бурбона. Он узнал правдивую историю от своих друзей из картографии, которые нашли ее. — Что бы ни случилось, это не похоже ни на что, что вы можете себе представить. Ее внутренности были разбросаны по всей палубе. Выглядело так, будто ее окунули в жидкий азот, заморозили, а потом раздробили молотком. Просто отвратительно.
По словам Чи, док Шарма былa одной из первых, кто оказал помощь. Она сказала, что Клайман выглядела примерно так, как выглядел бы человек, вышедший на поверхность планеты без защитного костюма.
Когда Лиден услышал все это, в его сердце словно вонзилась ледяная игла. Он едва мог держать себя в руках. Это означало, что все, что находится там, внизу, может в любой момент подняться на корабль… или спустить тебя к нему.
Люси.
О, Господи, Люси… мне так жаль.
* * *
Оно вторглось в его сны.
Он видел его желтый, как яд, глаз, чувствовал его ледяное аммиачное дыхание на своем горле.
Он находился на поверхности Мегaлона, прячась среди высоких пирамид из отполированных ветром камней. На нем не было защитного костюма. Он дышал ядовитым воздухом. Грязно-янтарный свет создавал тени, ползущие, словно змеи. Голос планеты взывал к нему. Он странно отдавался в газообразной атмосфере,
