Шрифт:
Закладка:
– И, как мы теперь знаем, победила.
– В Улан-Удэ был ответственный комсомольский работник, который тайно посещал буддийский дацан. А в Новосибирске нашелся какой-то парень, изобретатель, которому из наших министерств в ответ на его заявки слали отписки, а из Швеции прислали заинтересованное восторженное письмо, предложили сотрудничество.
– Шпионаж чистейшей воды. Сейчас много таких процессов.
– Да. Чудом уберегся парень, а то получил бы полный срок.
– И так вот вы работали журналистом до тех пор, пока вам не сделали предложение, от которого вы не смогли отказаться.
– Наверно, и так можно сказать. Это был интересный вызов, я принял его и ни разу об этом не пожалел.
Отлучение
– А вы завершили тяжбу с нашими церковными деятелями?
– У меня нет тяжбы и не было. Я всего лишь позволил себе письмом напомнить патриарху о приближении столетия с момента опубликования определения Священного синода, в котором официально объявлялось об отпадении Толстого от церкви. Это было в феврале 2001 года. В письме я выразил свое мнение: необходимо осмысление этого события, его последствий и какой-то диалог по этому поводу. Это было частное письмо, но оно просочилось в прессу.
– Насколько я помню, Толстой сам объявил о своем отпадении от официальной церкви, а она просто это засвидетельствовала, обозначила, что в курсе. Фактически он объявил, что церковь не права и ее обряды ему не нравятся.
– Ну есть много разных аспектов. Даже душегубов не отлучали! А Толстой, который жадно искал истину именно в христианстве, – он был отлучен… Ну разошлись они, церковь и Толстой – ну и пусть живут каждый своей жизнью и идут своими дорогами. Но сам факт публикации официального мнения Священного синода, в котором Толстой объявлен еретиком, – этот факт публикации взорвал ситуацию в стране. Со страшной дикой силой! Может, от этого и пошел раскол страны после революции! Российское общество разделилось почти пополам по всей вертикали!
– Ну остается только предположить, что Лев Николаевич именно этого хотел. А на что еще он мог рассчитывать? Чего он мог ждать от патриарха? Что б тот выступил публично и сказал: «Виноваты мы, ваше сиятельство, спасибо за критику, исправимся и будем исполнять обряды так, как тебе, Лев Николаич, хочется. Как скажешь, так и будет». Мне кажется, Толстой не оставил Синоду выбора…
– Синод мог не обращать внимания.
– Вряд ли Толстой мог рассчитывать на то, что этот конфликт останется незамеченным – поскольку знал, что за ним со вниманием следит вся страна… Похоже, он знал, что делал, на что шел.
Возвращение Владимира Ильича
– А дед ваш, Владимир Ильич, почему вернулся в Россию?
– Очень сильно его влекло на родину. Дедушка был участник [европейского] Сопротивления, принимал участие в освобождении Югославии от фашизма, встречал там Красную Армию, помогал ей. И благодаря этому одним из первых получил разрешение на возвращение. Меня спрашивают часто: а почему вы не уедете, у вас там столько родни на Западе, и работу предлагали хоть в Лондоне? А я говорю – не для того мой дед возвращался, чтоб я отсюда уехал. Ясную Поляну я ни на что не променяю: ни на Москву, ни на Лондон, ни на Париж.
– Мне смешная мысль пришла в голову. Если б ваш дед остался в Югославии, то и вы бы имели возможность поучаствовать там в Сопротивлении – все тем же немецким войскам, которые вошли в Косово уже в новое время, в составе НАТО.
– Да, вполне мог бы. На новом витке диалектической спирали.
– И вы б красиво закольцевали б тему.
– Бог мне дал закольцевать другую картину, более мощную. Я горжусь тем, что мои сыновья родились в Ясной Поляне. Это очень симпатично, что Толстые снова родились в Ясной Поляне. Когда-то давно, еще до пожара [в доме на Клязьминском водохранилище], мой папа дал мне почитать дневники деда. И вот он там в 1936 году написал приблизительно следующее: «Люблю Югославию, эта страна дала нам кров и работу, мы тут были счастливы. Но есть у меня мечта, которая кажется несбыточной. Но, может быть, внуки мои все-таки родятся в России, а правнуки – в Ясной Поляне?» Он тогда не мог предположить, что через десять лет вернется на родину и внуки его родятся в России, и он до этого доживет, – а после правнуки появятся на свет в Ясной Поляне. Но он оказался провидцем. Я прочитал эти строки, когда мой старший сын уже родился… Кстати, я в чем-то даже завидую мальчишкам своим. Я – пришлый москвич, который тут хоть и вживался, но все равно чужак. А мои ребята тут родились, для них Ясная Поляна – настоящая родина.
Деньги и справедливость
– Владимир Ильич! Мне хочется вас сравнить с другим дворянином – Дубровским. Только у его предка сосед имение отнял, а у вашего – так называемое государство рабочих и крестьян. Я так и вижу вас во главе местных, вы в лесах, грабите проезжих, и ваши люди говорят: «Барин, за тебя на что хошь пойдем!» Какой сериал бы получился!
– Ну, это только теоретически так. Конечно, картина живописная, но я понимаю, что государство много сделало для Ясной Поляны. Оно с 1921 года вкладывает средства в имение.
– Могло б и больше вложить.
– А могло и меньше.
– Да, действительно, могло быть и хуже. Спасибо, что не спалили и не снесли… Как у нас принято. Граф! Я вот о чем подумал. Мало того что Лев Николаич, написав ряд бессмертных романов и как бы обеспечив будущее своей родни, в какой-то момент вдруг полностью отказался от литературных прав на свои произведения. Его книги с тех пор продолжают выходить миллионными тиражами, а потомки не получают никаких отчислений. Софья Андреевна пыталась с этим бороться, как мы знаем…
– Но она потерпела фиаско. Младшая дочь писателя Александра Львовна выполнила завещание отца и все его труды передала в общественную собственность.
– А чего стоят разговоры о том, что завещание это сомнительное?
– Ну, оно многим кажется сомнительным – по форме, по месту написания. Но его никто никогда не оспаривал. Видимо, не зря. Значит, достаточно оснований для того, чтоб считать его настоящим.
– А вот вы, Владимир, согласны с такой постановкой вопроса: «Мало ли что заработал Лев Николаевич, ваш предок! А вы все равно идите и работайте! На что будет семья жить? На зарплату!»
– Это правильно! Да мы так и жили все время. Мы всегда работали. От чего-то Лев Николаевич нас уберег – от иждивенчества к примеру. Вместо
