Разрезанная маячка была передана Безбородову, который поместил ее в герметичный кулек для улик. Я сделал первый общий снимок, немного чувствуя себя некомфортно, словно маньяк, фотографирующий жертву, которую сам же и лишил жизни. Эти мысли привели меня к вопросу, который я решил озвучить:

— Как вы считаете, к ее убийству может быть причастен «Федор Крюков»?

— Кто?!

Голоса прозвучали в унисон из уст судмедэксперта и патологоанатома. Только если в интонации Лихмана чувствовалось непонимание, то у Безбородова ощущалась злость.

— Ну, Вязовский душитель.

— Ты что мелишь своим дурацким языком, разрыв селезенки!

Столь грубо со мной Безбородов не разговаривал со времен моего первого полноценного рабочего дня.

— Погодите, Александр Викторович, — призвал к молчанию профессора Лихман. — А я и забыл про те события. Я ведь стал вашим стажером спустя…сколько….пять….семь лет, после них?

— В том-то и дело, что эти убийства произошли около тридцати лет назад. Ни один маньяк не способен сохранять столь продолжительное время активную деятельность. К тому же столь продолжительным перерывом. Наверняка тот изверг давно помер. Не стоит идти по заведомо ошибочному следу.

— Согласен, — задумчиво изрек Лихман. — Но никто не может отрицать подражательства. Хотя и версию возвращение маньяка не стоит отметать в сторону. Его ведь так и не нашли?

Безбородов решил на этот раз промолчать.

— Так или иначе, выдвигать версии и связывать их с другими случаями преступлении — дело полиции, не наше. И все же, я попрошу вас, Александр Викторович, поискать в вашем архиве какие-нибудь данные. Если они есть, конечно.

— Все было передано правоохранительным органом. Искать что-либо нет смысла. Но я прекрасно помню все нюансы, так как присутствовал при вскрытиях всех жертв. И одно я помню наверняка: Вязовский маньяк не насиловал своих жертв. И если на теле девочки найдутся признаки сексуального характера, тогда можно сразу вычеркивать версию о возвращении упыря. Очередной паники среди жителей поселка нам не хватало.

— Во время страха люди действуют более осторожно, а это может сохранить кому-то жизнь, — заметил судмедэксперт, оглядывая голову жертвы, поворачивая ее в разные стороны, осторожно сжимая руками ее подбородок и виски.

— При страхе увеличивается уровень сердечных приступов и инсультов, а это всегда прибавляло мне сверхурочной работы, — парировал патологоанатом.

— Раз вы присутствовали при обследовании тел жертв маньяка, я считаю, будет не лишним, если вы осмотрите и тело данной девушки. Если вам удастся вспомнить и другие модус операнди Вязовского душителя, тогда следствие сможет исключить одну из версий, и сконцентрироваться на других.

— А что если я окажусь не прав? Что если это рук дело местного душегуба, который просто сменил свой подчерк спустя тридцать лет застоя?

— Сильно сомневаюсь, Александр Викторович. Все серийные убийцы не любят менять привычки, а те, кто это делает, дабы запутать следствие, всегда в чем-то да повторяются.

Безбородов нервно пожевав губами, подошел к столу, и, надев перчатки, повернул голову жертвы от себя, словно боясь глядеть ей в лицо. На самом же деле, ему хотелось взглянуть на следы удушения.

— Первое отличие: судя по четким следам рук на шее, можно с уверенность сказать, что убийца дезорганизован, вероятно, убийство не было главной целью преступления. Вязовский душитель же использовал одно и то же орудие убийства — бельевую веревку или же капроновый жгут. Если убийство было не основной целью убийцы, тогда велика вероятность, что преступление произошло на сексуальной почве, а это приводит нас ко второму отличию: наш маньяк никогда не акцентировал свой интерес к сексу. По крайней мере, не делал этого напрямую. Учитывая, что прошло уже тридцать лет с момента последнего покушения, и все мы не молодеем, нет причин считать, что душитель с годами стал сексуально активен. И третье отличие, видное невооруженным взглядом: маньяк выбирал в качестве жертв женщин от двадцати пяти до сорока пяти лет. Эта же совсем еще ребенок.

— Я полностью согласен с профессором, — заговорил я, и оба специалиста с недоумением взглянули на меня, словно видя впервые. — Вязовский маньяк, точно так же как и знаменитый Джек-Потрошитель, охотился на женщин с пониженной социальной ответственностью.

— Тебе это откуда знать? Ты в девяностые пешком под столом ходим, — проворчал Безбородов.

— Мне об этом Федор Дмитриевич Пахомов рассказывал.

— Ну, Федька, ну балабол!

— Так-так-так, очень занятно! — с искренним интересом произнес Лихман. — Я весь внимание.

— Так вот, — продолжил я слегка смущенный интересом судмедэксперта, — одна из жертв была пьяницей, вторая зарабатывала на жизнь своим телом, третья успела побывать в местах заключения из-за систематических краж. Это наводит на мысль, что «Федор Крюков»…

— Не называй его так! — возмутился Безбородов. — Называя убийцу шуточным прозвищем, ты принижаешь все те зверства, что он творил. Это неприемлемо по отношению к жертвам.

— Это наводит на мысль, что Вязовский маньяк считал себя борцом за нравственность. Вполне вероятно, что он был прихожанином какой-то церкви. Наверняка верил, что убивая очередную женщину он спасал ее от дальнейшей жизни во грехе, другими словами — спасал их души.

— Во-первых, ни в Старых Вязах, ни в Малых Березах, ни в Плакучих Ивах не было и нет церквей, они есть только в городе, — зарубил на корню мою версию Безбородов. — У нас в поселке только два вида людей: атеисты и коммунисты. А во-вторых, все эти разговоры о преступлениях тридцатилетней давности не приближают нас к поимке данного преступника.

— А мне вот очень нравится ход мыслей вашего помощника, Александр Викторович. Кто знает, возможно, смерть этой девочки будет не напрасной, и она станет толчком для поимки вашегообезличенного душителя спустя столько лет. И в мире станет на одного неизвестного Джека-Потрошителя или же Зодиака меньше, и на одного установленного Чикатило или же Сливко больше.

Дальнейшие семь часов осмотра тела и вскрытия прошли в относительном молчании, за исключением тех моментов, когда Лихман, включив диктофон, записывал важные и общие замечания. Я фотографировал тело, приближаясь к столу, только когда судмедэксперт просил меня сделать крупный план какой-нибудь части тела. В остальном я старался держаться подальше от секционного стола и глядел в потолок или же под ноги. Безбородов тоже отошел в сторону, позволив Лихману беспрепятственно кружить вокруг стола, но и ему приходилось подходить ближе, держа пакет в руках, в которые погружались то локон волос убитой, но грязь из-под ногтей, то палочки с мазками из ротовой полости и интимных мест, то содержимое желудка…

К концу работы можно было сказать наверняка: девушку убили голыми руками,